– Тогда было ужасно ветрено. Я еще подумал, что не весь этот ветер от меня. Слишком уж шумный, слишком неистовый. Он опрокинул несколько факелов. Я пытался успокоиться, но ветер только сильней бушевал. Сухая буря, тучи и ветер, и огонь разгорелся мгновенно, поглощая все. Я хотел, чтобы он и меня поглотил, но он меня обходил. Деревня занялась, как бумажный лист, скрутилась, свернулась – и в пять минут ничего не осталось. Один я. Я не хотел этого, Лекси. – Он наконец смотрит мне в глаза. Вина вместе со слезами поблескивает на темных ресницах.
Я тянусь к нему, но Коул отшатывается.
– Я не смог с этим совладать.
Между нами снова поднимается ветер, но я преодолеваю его и иду вперед, пока не встаю совсем рядом с Коулом. Тогда я опускаюсь рядом с ним на колени и кладу руки на его кулаки. Когда Коул поднимает лицо, щеки у него мокрые. Боль в глазах такая знакомая, что у меня будто вышибает весь воздух из легких.
– Потом все кончилось, и не осталось ничего, кроме пепла.
Я так и вижу его, опаленного, серого, одиноко стоящего там, где была деревня.
– Я чувствовал себя таким… пустым, – он мотает головой. – Выпотрошенным. Уничтоженным. И от этого больно. Больше всего.
– Успокойся, все в порядке, – говорю я, но ветер поглощает мой голос.
Он вздрагивает, моргает и оглядывается, а ураган разметывает землю и камни. Он мотает головой и пытается отодвинуться.
– Отойди.
Я сильнее сжимаю его руку, и ветер немного слабеет.
– Не отойду.
Маленькие вихри вздымают вокруг нас спиральки листьев и травы, и щебня, странное притяжение Коула влечет их к нему, как влечет и меня. Они переплетаются, растут.
– Отойди, пожалуйста, – повторяет он (в голосе слышится паника) и встает, пошатываясь на нетвердых ногах. Я встаю рядом с ним, отказываясь подчиняться. Но тогда ветер сам отталкивает меня назад, дергает за плащ. Сопротивляясь, я все же бреду прочь, а ветер поднимает вокруг меня настоящий вихрь, выдергивает из земли былинки, крутит их в воздухе. Он уже силен – но все нарастает, завывает, закручивается в настоящее маленькое торнадо на пустоши, а я – в центре.
– Коул! – кричу я, но имя теряется в шуме, ветер проглатывает его, едва оно срывается с моих губ. Мир позади смерча кажется смутным, размытым. Вереск, скалы, Коул – все перемешивается, а потом вообще скрывается за стеной воздуха. Только воронка, туннель вверх и вверх, к небу. Но здесь-то, в центре все иначе – как же здесь тихо, как покойно в стороне от того белого шума. Ветер ласково подергивает меня за рукава, полы плаща, выбившиеся завитки волос, но не зло, а почти с нежностью. Я представляю себе Коула вот в таком же туннеле в ту ночь, когда его деревня пылала. Его самого ветер охранял и спас. Одного. Мне становится одиноко. Я протягиваю руку, повожу пальцами по стене смерча.