– Он должен быть здесь. Я знаю, они его прячут, – голос у Отто напряженный, усталый, – Проклятье.
Он оглядывается на сарай, напряженно всматривается в ночь. Я представляю, как он щурит глаза в надежде заметить хоть какие-то признаки жизни.
– Ты вроде сам говорил, что мы с утра этим займемся. А потом вдруг ни с того ни с сего потащил меня сюда среди ночи.
– Я передумал. Решил, что сейчас больше шансов его схватить. Пока деревня не проснулась.
Он хочет сказать, пока я не проснулась – пока я не побежала сюда, чтобы предупредить Коула. Он знает. Или по крайней мере догадывается.
Бо вздыхает за спиной у Отто и вынимает из карманов какие-то предметы. Потом ковыляет к сараю, с трудом – насколько позволяет больная нога – опускается на колени и кладет на землю что-то маленькое. Потом подпихивает кусок ткани под полусгнившую доску. В это время мой дядя, обернувшись, замечает, как Бо возится у стены сарая.
– Что ты делаешь?
– Ускоряю события, – Бо, кряхтя, отряхивается, – А что ты предлагаешь? Принести стул и сидеть ждать, пока парень явится? Или пока сестры найдут тебя и сбросят отсюда на пустошь?
Я неслышно чертыхаюсь, осознав, чем занят Бо. Он подсовывает улики.
– Мне это совсем не по душе, Бо, – в голосе дяди слышится раздражение, но и испуг тоже.
– Брось, Отто, что-то же надо делать, – Бо со всего маха стукает дядю по плечу ладонью. – Мы же знаем, что это он. А так поможем и остальным понять, что к чему.
– Тебе Совет велел это сделать, верно?
Бо медлит с ответом, взвешивает свои слова.
– Мастер Илай сказал, что так будет лучше всего.
– Сказал тебе – не мне?
По лицу Бо расплывается ухмылка.
– Ты больно много думаешь. А надо уже что-то делать.
– А как насчет детей? – рокочет Отто. – Разве это поможет нам их найти?
– Когда схватим чужака, – Бо тычет рукой в сторону сарая, – мы из него правду вытрясем, заставим сказать, где они. А пока…
Дядя медленно пожимает плечами. Я подаюсь вперед, надеясь, что он сейчас рыкнет: Ну все, хватит с меня, все это ерунда.
Но он молчит.
Только проводит рукой по волосам, дергает себя за бороду, а потом следом за Бо начинает спускаться по холму. Я пячусь назад, утыкаясь в Коула. Бо и Отто идут по тропинке в сторону рощи.
В нашу сторону.
Пульс у меня частит, как в лихорадке, и Коул, должно быть, чувствует это, потому что обнимает меня и дышит мне в волосы: что-то среднее между поцелуем и успокаивающим шепотом.
Потом он отступает, скользит между деревьями, ступая совершенно бесшумно – ни веточка не хрустнет, ни сухой листок не зашелестит – и меня ведет за собой. Дюйм за дюймом, мы отходим все дальше от тропы, в укрытие, под покров деревьев. К тому моменту, когда двое мужчин входят в рощу, поднимается небольшой ветерок. Его хватает ровно на то, чтобы заглушить шаги и шорох листвы.