Проповедь апостола Павла состоялась во многом благодаря его смирению и умению вести диалог с другим: …будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для иудеев я был как иудей, чтобы приобрести иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его (1 Кор. 9: 19–23).
Широта апостола Павла – вовсе не уловка, которую он использует для распространения христианского учения. Когда он говорит, что идет навстречу всем ради того, чтобы быть соучастником Евангелия, имеется в виду мирное расположение сердца, вводящее человека в общение с Иисусом, Царем Мира, и через это общение позволяющее любить других.
Священник Александр Мень составил такую короткую молитву: «Люблю Тебя, Господи, люблю Тебя более всего на свете, ибо Ты – истинная радость, душа моя. Ради Тебя, Господи, люблю ближнего моего, как самого себя». Принятие других – лучшая проповедь Евангелия: прощая и принимая другого ради Христа, мы свидетельствуем о том, что Бог есть Прощение и Любовь.
Вера не предполагает жесткости и упрямства. Человек, причастный свободе и радости Христа, обретает широту души. Сердце наше расширено (2 Кор. 6: 11), – говорит апостол Павел. Принятие становится естественным для такого человека. Он преодолевает собственную ограниченность и прямолинейность и начинает с доверием воспринимать многообразие жизни: «Христианство помещает нас в одно и то же время в целый ряд различных измерений; мы, если можно так выразиться, вмещаем в себя Бога и весь мир»[89].
Будучи чуждым вражде и осуждению, принятие не имеет ничего общего и с теплохладной толерантностью, тотальным равнодушием к миру и людям. Настоящее принятие – это встреча: «В сущности это мы, люди, мешаем друг другу быть „хорошими“, то есть жить тем „добро зело“, которое заложено в каждом. Мешаем недоверием, равнодушием, быстрым и злорадным установлением „дурного“, судом и расправой. Но тут недостаточно одного „благожелательства“, то есть все того же равнодушия. Нужна встреча, пускай даже внешне ни в чем не выраженная…»[90] Встреча предполагает создание личных отношений с другим, тогда как толерантность – абстрактный принцип, распространяющийся на абстрактные категории людей.
Смиренное принятие скрывает в себе силу и победу. Об этом говорил владыка Антоний Сурожский: «Прощение начинается в момент, когда я еще чувствую рану и могу сказать: „Хорошо, я этого человека принимаю, какой он есть, сколько бы он мне боли ни причинил, я его приму, как Христос меня принимает, и я буду нести его, если нужно, либо как пропавшую овцу (если он дается), либо как крест, на котором я должен умереть, чтобы он жил“; потому что у креста я смогу сказать: „Прости ему, Господи, он не знал, что творит“. Потому что жертва всегда получает божественную власть отпустить грехи»