Работа скорби, как и работа знания, совершается на личном уровне. Трудно представить себе коллективные акты оплакивания, которые были бы совершенно свободны от театрализации, излишнего пафоса и граничащей с неискренностью искусственно возгреваемой эмоциональности. При этом каждый из нас, зная историю своей семьи, может молиться за своих родственников, воздавая им честь за их достойные поступки, испрашивая прощения за их преступления и оплакивая перед Богом их страдания.
В конце 1980-х на волне общего интереса к истории Светлана стала расспрашивать старших родственников об истории своего рода. Ей рассказали, что в семье ее матери многие стали жертвами сталинского террора, а родной брат ее деда по отцу в те же годы служил в НКВД и погиб при невыясненных обстоятельствах, не то был застрелен, не то застрелился сам. Светлана испытала стыд и ужас. Ей казалось, что история ее семьи позорна и чудовищна, что на ней самой лежит тень преступлений и страданий ее предков. Однажды в дружеском кругу зашел разговор об историческом прошлом, и одна женщина сказала, что недавно после смерти своей бабушки разбирала ее документы и узнала, что та работала машинисткой в НКВД: «Представляете, может быть, она печатала смертные приговоры другим нашим родственникам, которые погибли в те годы…» Света спросила: «И как же теперь со всем этим ты будешь жить?» Подруга спокойно ответила: «Так же, как раньше – любить их всех и молиться за них. А разве Господь учил чему-то другому?» На следующий день Светлана впервые в жизни пришла в церковь, разыскала священника и спросила, как надо поминать умерших. Она начала молиться за своих предков и дома, и в храме (именно с этого потрясения началось ее движение к Богу). Постепенно тяжелое чувство вины и ужаса ушло, на смену ему пришла глубокая жалость и нежность к умершим, а затем – ровный покой и благодарность.
Работа оплакивания, совершаемая в церковной молитве и семейной памяти, позволяет примирить в нашей собственной жизни тех предков, которые, возможно, были врагами друг другу. Тем самым мы освобождаемся от гнета вины и ненависти, открываем путь к примирению и исцелению памяти, к самоуважению и надежде на лучшее будущее.
Смысл исторической памяти и прощения прошлого раскрывается в отношении к настоящему и будущему. Мое самоощущение, мое положение в мире неотделимо от того, как я отношусь к прошлому: своей семье, роду, истории своего сообщества и народа. Мы уже говорили о том, к каким искажениям личности человека ведет неправое переживание истории, переход в крайности триумфализма и критицизма, равнодушия и непримиримости. Напротив, работа знания и оплакивания помогает нам выстроить верные отношения с историческим прошлым.