Воин священник, кивнув девочкам, взвалив на плечо свой тяжеленный молот, подошёл ко мне. Я как истинный эллидиец, опустился перед ним на правое колено, дожидаясь решения высших сил… и, если честно сейчас — готовый ко всему.
Видал я ситуации… получше той, когда сейчас, я убил по сути сдавшегося человека. Эллидия — суровая богиня, я бы даже сказал жёсткая, признающая только настоящую победу и безжалостно карающая тех, кто, по её мнению, не может называть себя настоящим «победителем».
Так что я был готов как минимум к епитимии… то если этот тяжёлый молот, сорвётся с плеча, чтобы опуститься на мою голову, то я…
Тёплая, даже почти горячая рука, легла на мой лоб, и я как в детстве, почувствовал знакомое касание благословления Богини. А затем, когда я успокоился, воин-священник, произнёс то, что вызвало в моей душе бурю смятения.
— Богиня Эллидия, благословила меня, дабы ты, сын мой Эсток, позаботился об эльфе, называющей себя Тариэль, первой супруге твоей, одобренной нашей церковью. Ныне позволено тебе иметь не двух, как приписано то связанным писанием, а жён! Ибо то, что я говорю — истина!
В подтверждение его слов, с неба на нас снизошёл огненно-золотой водопад света.
— Но… — я нахмурился и совсем не благоговейно, посмотрел на священника. — Почему…
Не сказать, чтобы я не радовался, избежав наказания… но… подарок. После такого, да ещё и увиденного глазами слуги самой богини, которая вроде как наблюдала за всем что видят посвятившие служению ей люди…
Как-то не вязалось это с проповедуемым обликом богини с генеральско-людоедскими замашками.
Да и вообще, почему их, то есть жён, изначально могло быть — две? Две наша религия две жены позволяла иметь крестьянам — которым следовало плодиться и размножаться. У аристократов же могла быть только одна! Потому как Богиня считала, что только во имя одной единственно следует мужчине одерживать победы.
Естественно, что я не говорю про любовниц! Из может быть столько, на сколько хватит наглости у мужика, до того — как он взглянет в глаза «Победительнице»!
«Так что получается, я — по рождению не аристократ а крестьянин? Приёмный сын? Или что… А кем я стал теперь? Чем-то ниже и хуже простого селянина… Может быть пора начинать картавить и заучивать фразу: «…Земли крестьянам — фабрики рабочим! Только так товарищи!»
«Да нет! Здесь что-то не так! — мелькнула у меня мысль. — Наверное это неправильный жрец, и вещи он говорит — неправильные!»
Нет — я конечно рад был бы кувыркаться в постели с двумя, тремя, четырьмя… да к тому же на официальной основе, но только не тогда, когда к стенам особняка может в любой момент прийти религиозно-революционная толпа, жаждущая моей крови! Здесь поневоле «левый путь» покажется куда как привлекательнее.