— В истории каждой семьи бывают свои казусы, — сказал он накануне вечером на банкете. — Вот у меня свояченица замужем за коммунистом.
Взгляды всех обратились к нему. Он всегда смаковал этот эффект — изумление, вызываемое его «коронным номером». Да, да, история о заблудшей овце. Он поглядывал на лица слушателей. Хотя его семья всеми силами старалась держать эту историю втайне, ему, Бобу Оласабалю, было приятно поступать наоборот, он находил в этом скандальном факте нечто пикантное и забавное. И он со спокойной душой кое-что преувеличивал.
Напротив ресторана стояла машина спецслужбы полиции. Негр-полицейский отдал честь, в руках у него была walky-talky[59], и Боба он узнал мгновенно. Негр этот был верным псом капитана Олачеа.
Марсиаль теперь часто выступал по телевидению, у него была своя программа, и он намеревался, «когда обстановка нормализуется», добиваться расширения в больших масштабах цветного телевидения. Он переехал на квартиру в Ведадо, очень шикарную, и всегда появлялся перед гостями с сиамской кошкой и в свитере, что придавало ему немного женственный вид; стены его квартиры украшали фотоснимки лучших велосипедистов мира, мчащихся во весь опор.
Габриэля не удивило, что он застал тут Гарсиа. Марсиаль приглашал «близких друзей» в living-room[60] (иначе он теперь не говорил) и сразу же спрашивал, не хотят ли они чего-нибудь выпить.
— Привет, — бросил Габриэль, поглядев на Гарсиа, но выпить отказался, хотя это ему было бы кстати.
— Земли мне достались по наследству, — сказал Гарсиа.
— Ладно уж, — сухо заметил Габриэль.
Марсиаль насторожился. Он посмотрел на Габриэля, как и на своего собутыльника, сквозь высокий стакан с прозрачным коктейлем. Нет, Марсиаль действительно смешон в этом зеленом кимоно, да еще с выпирающим брюхом, подумал Габриэль.
Взяв Габриэля под руку, Марсиаль увел его в соседнюю комнату.
— Видишь ли, старик, сегодня утром мне звонила Барбара. Она в страхе не столько за себя, сколько за тебя. Бедная девочка…
— Угу!
— Слушай, дружище, тебе не подходит роль циника. Циником надо родиться. А я думаю, что…
— Для этого ты меня звал? — вдруг вспылил Габриэль, выслушав Марсиаля уже стоя. Он спрашивал себя, зачем он сюда пришел. — Хочешь устроить мне головомойку или дать «братский» совет? Да это просто смешно.
— Все мы немного смешны, старик. Когда больше, когда меньше, но уж хоть раз в жизни обязательно бываем смешны. Никому этого не избежать.
— У нас с Барбарой все кончено.
— И теперь ты становишься в театральную позу? Непреклонность всегда театральна. Но быть последовательным кубинцу несвойственно.