— Я женюсь на ней. Я уже взрослый мужчина.
Она удерживает руку юноши.
— Пожалуйста, Хорхе. Иначе я уйду!
— Вы опозорили мою дочь.
— Я же вам сказал: я на ней женюсь. И в конце-то концов, я не приставлял ей револьвер к груди…
— Наглец! Какое несчастье, что законы…
Парочка сидит на скамейке, в тенистом уголке. Вечер, люди проходят редко. Они сидят там, где уже беседовали не раз. Где впервые узнали друг друга…
— О да, ваши законы!
— Что ты сказал?
— Ты уезжаешь, Нора, уезжаешь…
— Я не виновата, Хорхе. Я буду тебя ждать… там.
— Поймите, ваша дочь и я — мы любим друг друга.
— Какая чепуха! У моей дочери все впереди! Вы знаете, сколько ей лет?
— Ты не то говоришь, Нора. Без тебя мне ничто не мило. Ведь я…
— Ну, нет. Это невозможно! Вы с ума сошли!
— Что вы сказали? Мало того, что вы натворили, вы еще и уклоняетесь от ответственности, выдумываете какую-то историю…
— Сиди спокойно, Хорхе! На нас смотрят.
— А мне, знаешь, уже невтерпеж довольствоваться детскими нежностями да поцелуями. Ну, почему ты не хочешь?
— Не говори так, Хорхе. Я сейчас же встану и уйду. Почему ты стал такой? Я тебя не узнаю.
— И вдобавок вы ее оскорбляете! Так слушайте же: я этого так не оставлю, я…
— Но ты уезжаешь, уезжаешь. Я о твоем отъезде и думать не могу!
Если ты этого не сделаешь, ты не мужчина, ты ничтожество. Трус!
— Ты меня забудешь, я знаю. Встретишь там новых друзей, а я здесь буду изнывать.
— Чем я виновата, что обстоятельства так складываются?
1961
— Что вы обо всем этом думаете, Гарсиа?
— Я? Сам не знаю, Габриэль, что и думать. Они были хорошо вооружены, обучены. План превосходный, а вот провалился же…[112]
— Нора…
— Что еще, мама?
— Отцу все известно.
— Вы не знаете, Гарсиа? Может, не явилось подкрепление, которого они ждали. Они хотели захватить плацдарм на берегу.
— Возможно. Без этого им бы не обойтись. Тут они мастера. Но если бы им вовремя осознать неудачу, вероятно, удалось бы избежать более крупных потерь.
— Мама! Это ты! Ты ему сказала!
— Но вы говорите не очень уверенно.
— Да, не очень, просто я так думаю, не больше.
— Нет, дочка. Это врач сказал, ты же знаешь, он от твоего отца ничего не скрывает.
— Этот слюнявый! А он отцу не сказал, что… Впрочем, это неважно.
— Вы были на их стороне.
— Я? А на чьей стороне я должен быть? Ты разве не знаешь, что нас всех заперли на стадионе? Но ты что об этом думаешь? Я еще твоего мнения не слышал.
Габриэль приготовился промолчать. Гарсиа пристально смотрел на него с саркастической усмешкой.
— Почему тебе не сделать этого теперь? Ты не подумала, что будут кругом говорить?