Происходящие в F2-3 перекомбинации признаков, с возвратом лояльности к человеку, из рецессивного состояния в гомозиготное, позволяют в последующих F достичь полной утраты ШПБ признаков прежней антропофобии.
По наблюдению известного американского писателя-натуралиста Сетон-Томпсона, пастушья собака запоминает индивидуальные запахи всех овец вверенного ей стада, что позволяет по их запаховым следам находить своих овец, прибившихся к чужим отарам [140]. Не случайно служебно-розыскная порода, завоевавшая весь мир, получилась из Немецкой овчарки, хотя её аналогия, выведенная из динго, возможно, была бы ещё лучше, если бы ту не испортили, скрещивая с травильными породами [4, 54, 82].
Кроме заводских пород борзых, узко специализированных в поиске зверя зрением, все остальные породы борзых пользуются в этом и обонянием.
В породе русской псовой борзой пробандов, проявлявших ориентацию на запаховые следы, исключали из разведения.
В результате, даже шея у выдающихся представителей этой породы претерпела заметное укорочение, не позволявшее псам опускать нос к земле, что, однако, не мешает им в поиске «угонного» зверя пользоваться верхним чутьем [78].
Любая специализация обоняния собаки сопряжена с регламентацией в её ориентации на «посторонние» обонятельные сигналы. Вначале ограничения вводят путём дрессировки, затем переходят в подбор пар, предрасположенных к поиску лишь «своих» объектов. В результате селекции интерес к «посторонним» запахам в породе сужают, оставляя за ним исключительно «свои» объекты, пополнив в новой узкоспециализированной породе количество «спящих» обонятельных генов.
Но без целенаправленной селекции выведение любой новой породы окажется несостоятельным, свидетельствует мировая практика, с чем и связаны издержки любой специализации, выражающейся в потере у части обонятельных генов их активности.
Казалось бы, отбор по «чутью» охотничьих пород собак, проводимый на полевых испытаниях уже более 100 лет, должен был способствовать развитию остроты обоняния хотя бы у наиболее «продвинутых» пород, но на практике происходит нечто обратное.
Примером служат гончие, легавые, спортивные лайки, которым на полевых испытаниях судейские комиссии, осуществляющие оценку их охотничьих качеств, не дают дипломов, исключая собак из разведения как раз из-за «слишком острого» обоняния. Дело в том, что этим породам присущ общий «порок» так называемые ложные сигналы обнаружения зверя и птицы по их запаховым следам, без очевидности судейскими комиссиями самих объектов поиска.
У гончих нежелательным сигналом к снижению оценки служит и так называемые добор, когда гончая, выражаясь тем же языком гончатников, «помкнув» по старому, запутанному следу, оставленному зайцем во время ночной жировки, «вязко» кружит по поляне или опушке леса с редкими «отдачами голоса», стараясь выйти на прямой след, что ей никак не удаётся. Гончую, за такой «мароватый» гон с «добором», обычно снимают с испытаний, и если он у неё систематически повторяется, ей не суждено получить полевой диплом, чтобы войти в племенной класс. А гончая той же породы, но с обонянием не столь острым, проскочит, не удостоив вниманием слабый для неё запах ночного следа и не задержавшись в «доборе», а «побудив» зайца, «перевиденного» судейской комиссией и, отработав по его «горячему» следу час, получит свой диплом, открывающий ей доступ производить себе подобных, поскольку и половой партнёр с дипломом того же достоинства будет ей обеспечен.