Это называется лезть на рожон.
– Я знаю, что вы работаете. Я только хотела сказать, что хотелось бы видеть вас почаще, вот и все.
– Ты еще сказала, что ты всегда одна.
– Это правда.
– Почему бы тебе не завести подруг?
– Потому что у подруг свои семьи, свои заботы.
– Какая красивая скатерть, мама… где ты ее купила? – вновь пытаюсь применить тактику отвлечения. – Если не сработает, придется доставать из рукава шарики и жонглировать.
– На рынке. Тебе нравится?
– Очень. Я хочу такую же. Можно еще помидор? И хлеба… и вина налей мне, раз уж ты встала.
Мама смотрит на меня так, будто у меня солитер.
Следующие пять минут проходят в абсолютной тишине, надо срочно придумать что-то еще.
– А как поживает ваш отец, слышали о нем что-нибудь?
Все, конец…
– Кьяра вечно болтает с ним по телефону, я – ни за что, лучше сдохну.
– Так уж и вечно! Раз в месяц, а то и реже.
– Все равно, сотрудничает с врагом.
– Сара, что ты несешь?! Я уже и по телефону не могу ему ответить?
– Нужно дать ему понять, что ты на него обижена.
– Но я на него не обижена, в любом случае не так, как ты.
– Ты слышала, мама? Она на него не обижена. Хорошенькая оплеуха для твоей матери, видишь, змею у сердца пригрели.
– Сара, ты в своем уме? Да что с тобой сегодня?
– Хватит, девочки! Ничего плохого в том, что Кьяра разговаривает с отцом. Если хочет, пусть.
Мама закуривает, она почти не притронулась к еде.
– Ты больше не будешь?
– Что-то в последнее время нет аппетита, голова часто кружится. Надо бы сдать анализы. В моем возрасте, знаете, уже не молодеешь, в любой момент может…
– Мама, – я беру ее за руку, – о чем ты…
– Но это правда. Сегодня ты живешь, а завтра – неизвестно. Когда ложусь вечером спать, мысли разные крутятся, такая грусть вдруг находит, такая тревога… Становится страшно, и мне не хватает воздуха, тогда я встаю, включаю телевизор и сижу перед ним до рассвета.
– И ты хочешь сказать, что эти твои приступы паники приходят сами собой, ты их не провоцируешь, а? – снова принимается Сара.
– Сара, это правда. Мы не вечны. Помнишь, как сгорел Пьетро?
– Мама, два года уже прошло.
– И что? Нельзя говорить об этом? Запрещено?
Я покашливаю.
– И потом, я устала, я ничего не жду, зачем мне доживать до восьмидесяти, будет лучше, если я уйду раньше.
О боже милосердный…
– Сара, послушай, почему ты не расскажешь про свои планы? – пытаюсь зайти с козырной карты.
– Какие планы, Кьяра? Нет у меня никаких планов, ничегошеньки нет. Расскажи лучше ты о своем необыкновенном романе с женатым мужчиной. Это немного развлечет маму.
– Ты просто предательница!