Я проверила пульс – он бился прерывисто и как бы нехотя. Никакого запаха горького миндаля, да и вообще посторонних запахов не было, но это можно списать на своеобразие ароматов медпункта, которые сами по себе перекрывают любые запахи.
Из шеи пострадавшей торчали четыре тонкие иголки, воткнувшиеся довольно глубоко, кроме одной, которая проткнула лишь кожу. Возможно, яд был на них.
Нужно ли их вытаскивать? Дело в том, что иглы могли перебить кровеносные сосуды, и их вытаскивание спровоцировало бы кровотечение. Если повреждена яремная вена, то своими действиями я могу попросту добить раненую. Если же повреждена сонная артерия, что маловероятно, но все же возможно, к игле вообще не стоит прикасаться. Я выглянула в пустой коридор: наша историчка уже ушла. Ленка находится непонятно где, а на включение телефона понадобится время. Решено: я включаю телефон и максимально быстро вызываю врачей, невзирая на возможное присутствие убийцы рядом. А еще нужно проверить, стоит ли склянка на месте.
Пока телефон включался, я заглянула на верхнюю поверхность шкафа: разумеется, орудия первого убийства не было на месте. Мотив преступления предельно прост. Хоть какая-то определенность в происходящем.
Вызвав врачей, я выглянула в коридор: двое наших учителей шли к выходу, оживленно беседуя о второгодниках, которые теперь под запретом.
– Стойте! Тут человек умирает.
– Ты опять труп нашла? Вечно ты где-то бродишь, находишь черт знает что. Угомонись уже, – скривилась химичка.
– Еще не труп, но может им стать. Подойдите и посмотрите.
Видимо, моя физиономия приобрела предынсультный вид, поэтому они мне поверили.
– Смотри-ка, и правда ранена! – воскликнула химичка. Дарья Геннадьевна резко ослабела, привалилась ко мне и больно схватила за плечо.
– Я вызвала врачей, обещали подъехать. Вы бы не могли их встретить и проводить?
– Да. Ирина Владимировна в курсе?
– Еще нет.
– Я сбегаю к ней, а ты, Даш, иди встречай «Скорую», – распорядилась химичка.
Пятнадцать лет работы в интернате для трудных подростков сделали ее человеком, невыбиваемым из колеи. Поэтому сейчас она чувствовала себя совершенно нормально: подумаешь, раненый без сознания! Она и не такое видала! Дарья Геннадьевна ушла быстро и молча, а я осталась в кабинете. Пользуясь моментом, сфотографировала иголки и вдобавок засняла их на видео. Просто для дальнейшего расследования.
Вместо Ирины Владимировны заявилась Цокотуха с истерично блестящими глазами.
– А где Ирина Вл…
– Бумаги заполняет, пока суматоха не началась. Да она уже привыкла, – нервно усмехнулась Цокотуха и прищелкнула каблуками. Ее пристальный взгляд на раненую мне не понравился. Либо я его не поняла, как необходимо, либо в нем светился интерес вплоть до азарта. Странная реакция на случившееся. Впрочем, я тоже патологически радуюсь, когда у меня в силу каких-либо происшествий оказывается пациент, которого можно полечить, не считаясь с его мнением.