Белобрысый биофаковец – Егор видел его вчера в лаборатории генетики – поднял на завлаба испуганные глаза.
– Кажется, не дышит…
Егор опустился на корточки. Тело, в самом деле, не подавало признаков жизни.
– Снова труп?
– Во-первых, юноша, что значит «снова»?! – нервно отреагировал Шапиро. – Несчастный случай с Конкиным целиком на его совести, не надо было нарушать инструкцию о запрете одиночных выходов в Лес! А во-вторых, никакой это не труп. Это… как бы вам объяснить… Мартин. С филфака.
В подтверждение этих слов «труп» дёрнулся и издал немелодичный храп. На Егора пахнуло густым спиртным духом.
– Разве в Универе есть филфак?
– Нет. А этот вот – есть. Да расходитесь вы, молодые люди… – Шапиро замахал руками на зевак. – Пьяного, что ли, никогда не видели?
Егор перевернул лежащего на бок. Тот отреагировал на вторжение в личное пространство невнятным бормотанием и новой волной сивушного перегара.
– Мартин? Иностранец, что ли?
– Нет, наш, местный. Да вы поднимайте, надо отвести его к нам, наверх. Он вообще-то смирный, но, всякий раз, как выходит на двор – надирается до зелёных чертей, надо полагать, для храбрости. Впрочем, его и так-то трезвым никогда не видели.
Шапиро суетливо зашарил по карманам и извлёк мешочек с желудями.
– Ведите его к лифтам, а я улажу вопросы с торговцами. Надо же заплатить, что он там поломал.
– Мартин – это не имя, а прозвище. – объяснял завлаб. Вдвоём они доволокли «труп» до неприметной каморки в дальнем конце коридора, и вернулись в лабораторию. – А как его на самом деле зовут, не признаётся. Одному Гоше что-то про себя рассказал – родственная душа, такой же алкаш. И тоже, то ли закончил филфак, то ли выперли его оттуда… А в ГЗ Мартин чуть ли не со дня Зелёного Прилива. Прибился к нашей кафедре, помогает по мелочам, а мы его подкармливаем.
– Сколько же ему лет – пятьдесят, шестьдесят? – удивился Егор. Несмотря на застарелые следы возлияний, украшавшие физиономию загадочного пьяньчужки, ему трудно было дать больше сорока.
– А кто его знает? Документов у него нет. Живёт в своей каморке, книги туда стаскивает, старую фантастику. И не макулатуру какую-нибудь: Стругацких, Лема, Прачетта, Стивена Кинга. Девицы к нему шастают – вы, конечно, слышали об этом нелепом суеверии насчёт иммунитета к эЛ-А… У Мартина, видите ли, полнейшая невосприимчивость. Но толку от неё ноль – до судорог боится Леса, представляете? Я как-то попросил его выйти, расставить контейнеры с пробами – тут, недалеко, на Мичуринском, вы там были с Фомичом… Так больше не прошу – вы бы видели, какой он балаган учинил! Рыдал, бился в истерике, орал, что его на смерть посылают, порывался в ноги упасть, лишь бы не идти наружу. Да и ленив, скотина, только и может, что пробирки мыть, да втихую учить студентов гнать грибовуху на лабораторном оборудовании!