В тот миг, когда я уже проваливался в сон, мне опять вспомнился младенец на тигровой шкуре. Эта фотография Андре не была вырвана, в отличие от других. Почему? Может быть, потому, что младенец невинен всегда и по определению? С этим вопросом я заснул.
А малыш по-прежнему здесь, на лужайке. Смотрит на мужчину. Но что же он делает? Он подходит к машине ближе. Я хотел бы задержать его. Нет, не получается! Мужчина, склонившийся над мотором, слышит, как он приближается. Он берет инструмент. Вот сейчас обернется. Сейчас я увижу лицо убийцы. Двойное предумышленное убийство. Я узнаю. Он поворачивается. Тот самый, кто был на лестнице! Чеканя каждое слово, он дышит мне в ухо:
— Только скажи отцу, что видел. Только попробуй, скажи, что видел, как я копался в машине, и я тебя убью!
Но договор между нами уже заключен и скреплен печатью. Я ничего не скажу папе, потому что не люблю его. «Убийца!» — кричит голос.
Одним прыжком я выскакиваю из кровати. Мне нужно предупредить дедушку, я должен сказать ему… Что ему сказать? Что Андре Азар вернулся, что он рыщет у дома? Но дедушка все равно не поверит — это ведь меня он боится.
Перед уходом в лицей я положил на кухонный столик гравюру, а на гравюру поставил маленькую кроваво-красную машинку «Динки». Как предупреждение.
На уроке английского я окаменел от ужаса при одной мысли: ведь это именно дедушка видел люк открытым и закрыл его, именно дедушка хлопнул слуховым окном у меня перед носом. Значит, он и сына своего предупредил, что малыш Нильс лазил на чердак и знает правду. Кто сможет обвинить Андре Азара? Дедушка, так до сих пор этого и не сделавший, и я! Я! Как я мог оказаться таким глупым, таким наивным, что не понял? Как не заметил, что сам я в этом пазле являюсь лишней частью?
Было три часа. В четыре мне надо было отправляться домой. Я представил себе лестницу, площадку перед квартирой Фаржолей, последние ступеньки, дверь… А если он так и ждет меня там, за дверью? Разве он не сказал мне: «Только попробуй скажи, и я убью тебя!»? Я смотрю на соседа по парте, на преподавателя, доску, стены. Никто не знает и не узнает. Я никогда ни о чем не рассказывал. И не расскажу. Я в ловушке, меня загнали как крысу.
Пойдя по улице Ботрейи, я заколебался в последний раз. Бежать? Но куда — без денег, без друзей, когда тебе всего тринадцать лет? Обратиться в полицию? Но что я ей скажу? Что прочел кое-что в старинном английском романе и нашел маленькую красную машинку? Единственное доказательство преступления — но я лишился и его.
У подножия лестницы страх внезапно отступил. Сейчас я увижу Андре и крикну ему в лицо: «Убийца!» Вот он, виновный. Не я. Я поднимался по ступенькам, чувствуя себя жертвой судебной ошибки, ведущей на эшафот. Это была не твоя вина, не твоя вина, говорила мне каждая ступенька. Чем выше я поднимался, тем легче мне становилось — я был готов умереть, но умереть невиновным. Всю жизнь ждал я этой минуты.