— Но что же я в конце концов такое увидел? — спрашивал меня Фредерик.
— Моро. Человека, который только что совершил преступление и появился в маске. Вполне достаточно, чтобы вызвать судороги у четырехлетнего малыша. А картину, которую вы описывали, все воспринимали как горячечный бред.
— Но никто не сказал моей матери, что меня забыли в замке после экскурсии, — возразил Фредерик.
— Потому что это была непростительная профессиональная оплошность. Директору детского лагеря тут хвалиться нечем. Вот так и получилось, что вы всегда думали, будто ничего особенного не произошло, хотя на самом деле едва не потеряли и жизнь, и рассудок.
Я не слежу за новостями и не читаю газет. Эту новость мне принесла Катрин, просто положив передо мной «Франс Суар». «Гидом из замка овладел приступ безумия: он задушил графа д’Аранкура».
Мне не хотелось читать всю эту заметку. Я просто пробормотал едва слышно:
— «Если людское правосудие не всегда справедливо, то суд Божий лишь ждет своего часа».
— И откуда эта возвышенная цитата? — заинтересованно улыбаясь, спросила Катрин.
— Из «Братьев Тэмптон». Читали?
Ради этрусков я готов на все. Они умеют так улыбаться из глубин вечности, словно посмеиваются над нами, не знающими о них ровным счетом ничего! Или слишком мало. Я часто посматриваю на парочку влюбленных этрусков, подаренную мне другом-археологом, и представляю себе… Вот они выходят погулять в италийских лугах. Он нежно кладет руку ей на плечо, она изящно, кончиками пальцев приподнимает платье. Сейчас прилягут пображничать и уснут, слегка хмельные и очень веселые.
Выбор Катрин Рок на соискание степени магистра истории меня очень разочаровал: «Колдовство в регионах Пуату и Сентонж в XIX веке».
На моем пути уже встречались сверхъестественные явления — стальной шарик, который катился по полу чердака над моей головою сам по себе. Я предпочитаю больше не иметь с таким дела.
— У вас извращенный вкус к острым ощущениям, Катрин.
— Где уж нам до безумной этрускомании, мсье Азар.
Катрин звала меня «мсье Азар», когда сердилась. Или была чем-то озабочена.
— Как там ваш брат? Все в порядке?
— Ему лучше. Он наконец нашел врача, который его воспринимает всерьез. Да нет, в этом плане все как надо.
— А что же в другом?
Катрин вздохнула:
— Ох, это уже семейные истории. Ничего такого, что могло бы сравниться с этрусками.
Она была не просто озабочена. Она была опечалена.
— Расскажите, что у вас не так.
Она взглянула мне прямо в глаза — будто хотела что-то понять.
— Вы мне не доверяете?
— Доверяю, Нильс… Но передо мной стоит вопрос: этот ваш интерес к другим людям — выходит ли он за рамки простого любопытства?