Она на секунду умолкла, словно произносимые ею слова открывали что-то для нее самой.
— Этот человек не был моим отцом, — добавила она. — Он и сейчас у меня перед глазами. Я была очень маленькой. И он мне не нравился. Он часто брал маму за руку. Отец тогда еще жил с нами, в те времена мои родители часто ссорились.
— Из чего можно было бы заключить, что вы очень точно помните сцены, когда вам было два или три годика.
— Да, — ответила Соланж, словно это само собой разумелось. — Кстати, сейчас я понимаю: этот мужчина, должно быть, был маминым любовником, поэтому отец и исчез.
— Это может объяснить твою тоску-печаль, — вмешалась Катрин. — Аромат шоколада напоминает тебе тот чайный салон, где твоя мама встречалась с мужчиной втайне от твоего отца.
— Проще некуда, — пробормотал я.
Вот только, подумалось мне, мы теряем память о детских годах — и от первых лет нашей жизни остаются лишь образы, еще более смутные, чем сны, а вовсе не воспоминания, которые так же легко нанизываются одно на другое, как жемчужинки на ниточку. Мне хотелось проверить, как далеко в такой достоверности зайдет Соланж:
— Если я коротко перескажу вашу мысль, то ваша мать имела любовника. Ваш отец узнал об этом и ушел.
— Ушел ли? — прошептала Соланж. — Отец любил меня. С чего ему просто так в один прекрасный день взять и бросить меня?
— Если он не ушел и исчез, — сказал я, — значит, он мертв.
— Да.
Голос Соланж стал решительным. Но мне действительно нужно было узнать, до какой степени…
— И если он мертв, ваша мать и ее любовник — они что, были причастны к его смерти?
Она всплеснула руками, словно отвергая мое предположение. Но глаза смотрели не мигая.
— Так да или нет? — настаивал я.
— Знаю, как ужасно, если дочь может подумать о своей матери такое, — пролепетала Соланж.
Она покачала головой, будто с головы до ног опутанная подозрениями; теперь ее всю трясло.
— Но вы думаете именно так, — прошептал я.
Никакого отклика. Соланж не пошла до конца. Она поднялась:
— И правда, ведь я мешаю вам работать. Побегу домой.
Уже у дверей Соланж лихорадочно порылась в своей сумочке и протянула мне конверт.
— Это адрес моей матери… тот самый пансионат… Если б вы могли избавить меня от…
Она не закончила фразы и стремительно исчезла.
Я вернулся к Катрин, та казалась очень взволнованной.
— Вот это я понимаю, загадка! — восклицала она. — Подумать только, что простая чашка шоколада…
Я перебил ее:
— Шоколад был только предлогом. Соланж Лакруа приходила рассказать о своих подозрениях.
Я помахал конвертом:
— И уполномочить меня на ведение расследования…