Но об этом он, конечно, не собирался ей говорить. Как не собирался и спрашивать о том, почему ей так важно придать их свадьбе хоть какое-то подобие нормальности. И хуже всего было то, что он не знал, какой ее ответ ему не понравится больше – то, что на самом деле ей плевать или… что нет.
– На заднем сидении лежат документы. Пока мы торчим в этом дерьме, посмотри их и подпиши, – отозвался он довольно грубо, чтобы отрезвить этой резкостью в первую очередь себя самого.
Через несколько мгновений, показавшихся ему неожиданно долгими, бумаги зашуршали под ее пальцами, а он, отвернувшись, просто молча ждал. Чего – не знал и сам. Может, того, что она пошлет его к черту с его договорами и деньгами? А может, шумных восторгов от того, что сумма, причитавшаяся ей после развода, была довольно солидной прибавкой к тому, что уже обещал? Любая из тех, кого он обычно трахал, порой даже не запоминая имени, сейчас, наверно, именно так бы себя и повела.
Но не Таня.
– Здесь… слишком много, – неуверенно сказала она после продолжительной паузы и Роберт невольно хмыкнул. Наверное, это была бы не его воспитательница, если бы отреагировала именно так, как он рассчитывал.
– Бери, пока дают, – отрезал Роберт насмешливо. – Считай, что это моральная компенсация за наш пока еще не состоявшийся, но уже неудавшийся брак.
Сказав это, он снова вцепился в ее лицо пристальным взглядом, но она молчала. И, чуть помедлив, но так и не произнеся ни слова, просто поставила на договоре свою подпись.
И все снова было так, как он хотел. Вот только чувство, что ведёт себя, словно редкостное дерьмо, отчего-то усилилось. И подавить его никак не удавалось.
Да и насрать. Все эти идиотские сантименты ничуть не помешают ему сделать то, что намеревался. Даже если после этого будет ощущать себя ещё большим мудаком, чем то было сейчас.
– А ну, кыш! Куда ж ты прешь-то, ирод, не видишь, что ль, я тут намыла только что!
Подняв глаза, Левицкий обнаружил перед собой старуху, облаченную в старый выцветший халат, первоначальный цвет которого теперь трудно было даже предположить. И эта самая старуха не просто нагло отчитывала его, точно мальчишку-школьника, но и угрожающе замахнулась на него, Роберта, своим орудием труда, защищая, очевидно, помытую территорию, и при этом представляла из себя настолько нереальную картину, что Левицкий потрясённо замер, не в состоянии поверить, что какая-то бабка смеет так с ним говорить. Везде, где бы он ни появлялся, Роберт привык к совершенно другому обращению. И теперь, переведя взгляд с уборщицы на свою невесту, Левицкий удивлённо приподнял брови, молчаливо спрашивая, не почудилось ли ему произошедшее.