– Давай обойдем, – предложила Таня, потянув его за рукав туда, где пол уже просох, и́ он механически проследовал за ней, однако через пару шагов упрямо встал на месте.
– Нет, ты это слышала?
– Слышала, – спокойно подтвердила воспитательница. – Ну не мыть же ей и правда все двадцать раз.
– Это ее работа.
– Но это не причина добавлять ей лишних забот. Хотя ты ведь не привык думать о ком-то кроме себя, да?
Ему не понравилось, как без упрека, но все равно царапающе что-то внутри, прозвучали эти слова. И ещё меньше ему нравилось то, что он вынужден был признать – она права.
– Идём, – сказал он коротко, направляясь к кабинету, где принимали заявления на вступление в брак.
– Добрый день, – поздоровался Роберт, распахивая дверь нужного кабинета, и прямо с порога оказался в очередной раз огорошен.
– Разводы – в соседнем кабинете! – рявкнула вместо приветствия сидевшая за компьютером тётка лет пятидесяти, хотя за эту чудовищную завивку он дал бы ей все семьдесят.
– Мы ещё не женаты, – холодно поведал в ответ Роберт, вталкивая Таню в комнату и захлопывая за собой дверь, после чего подошёл к женщине ближе, и, опершись ладонями на ее стол, предупреждающим тоном добавил:
– Но вы это сейчас исправите.
– Это каким же образом? – огрызнулась тетка.
– Это уж вам виднее. Вы ведь здесь работаете или… – Роберт красноречиво покосился на ее монитор, в углу экрана которого предательски всплыло окно аськи, – занимаетесь хернёй?
– Да кто вы такой и что себе позволяете вообще? – возмутилась регистраторша и Левицкий холодно улыбнулся:
– Я – тот, кого вы сегодня же сделаете счастливым мужем. А также тот, кто может обеспечить вам существенную прибавку к зарплате.
Взяв со стола листок и карандаш, Роберт написал сумму, которую готов был заплатить за эту услугу и придвинул бумажку к тётке, ожидая реакции.
Долго ждать не пришлось.
– Так что же вы молчали! – оживилась та и с поразительной для ее немалых габаритов скоростью вскочила с кресла, – пишите заявления и идёмте жениться, дорогие влюбленные!
– Роб, можно тебя на пару слов? – раздался за его спиной тихий и пугающе спокойный голос и, повернувшись к своей невесте лицом, Левицкий обнаружил, что она, похоже, сделалась сейчас еще бесцветнее обычного.
– Конечно, солнышко, – улыбнулся он, открывая перед ней дверь в коридор, после чего проследовал за Таней к окну, у которого она встала и, не глядя на него, произнесла:
– Вчера ты обещал, что мы поженимся через пару дней.
Действительно, он обещал. Но вчера ему казалось, что это мерзкое чувство, застрявшее внутри тупым клином, скоро пройдет. Теперь же понимал – не пройдет ни хрена. И чем скорее он сделает то, что должен, тем скорее сможет отделаться от сомнений в правильности своих поступков.