Вечеринка сворачивалась, огонь в костре почти уже затих. На песке разлеглись парочки, а Валентина с Тоддом танцевали, словно они были одни в целом мире.
Джуд отвел глаза. Сегодня он был не в состоянии видеть чужое счастье.
Снова примостившись на коряге, он вытащил гитару из чехла. Музыка всегда была его другом, утешением, и сейчас он нуждался в ней особенно.
Роза, конечно, уедет, как только сможет. А он снова останется позади с дырой вместо сердца. Отмучившись в первый раз, он вздумал, что теперь выстоит. Сколько же боли она могла ему доставить?
Видимо, много. Очень много.
Она любила его. Или ей так казалось. Но ее любви оказалось недостаточно, чтобы она хоть немного ограничила свою свободу или дала надежду, что не бросит Джуда во второй раз.
Да, ничто не вечно под луной, и в этой жизни нельзя давать никаких гарантий. Этому его еще Гарет учил.
Но ему нужно было от нее нечто большее. Какой‑то знак, что она любит его так же сильно, как он ее.
Неужели он просил слишком многого?
— Не ожидала, что ты вернешься на пляж. — Рядом с ним на песке устроилась Сильвия — чересчур, неприлично близко.
— Я всегда сидел на вечеринках до последнего, ты же знаешь.
— В основном потому, что я общалась с важными шишками. Тебе‑то всегда было на них плевать.
— Вот и привык, — отмахнулся Джуд.
— Ты точно вернешься в Нью‑Йорк? — с любопытством спросила Сильвия. — Так сказала Роза. Может, она просто осторожничает? Она надеется, что ты поедешь с ней, но не хочет терять голову. Вдруг ты не разделяешь ее чувств.
Джуд хохотнул.
— Поверь мне, Роза не умеет осторожничать. — Особенно с его сердцем.
— За это ты ее и любишь, — произнесла Сильвия, склонив голову. — Она такая открытая, свободная… Как ты, когда только переехал в Нью‑Йорк.
— Кто сказал, что я ее люблю?
— Глупенький, — грустно улыбнулась Сильвия. — Об этом знают все, кто вас видел на неделе. Ты же не аргентинский шпион.
— Я и не претендовал. — Он не претендовал ни на звание знаменитости, ни на звание музыканта. Или лучшего друга Гарета. Или даже лейбла под названием «Джуд Александер».
Он не претендовал на идеал Розы, прекрасно отдавая себе отчет в том, что это бессмысленно.
Он был Джудом, просто Джудом.
И Роза его полюбила. Не так сильно, чтобы остаться с ним, но достаточно, чтобы ему признаться. Для Розы это уже был подвиг.
— Тогда давай так. — Сильвия демонстративно вытянула вперед свои длинные ноги. — Ты меня не любишь, я в курсе. Честно говоря, я тебя тоже. По‑моему, в принципе любовь переоценивают. Уж тебе‑то она точно не нужна, раз ты от нее превращаешься в тень отца Гамлета.