Забегая чуть вперед, скажу, что к сестричке Степлтона вдруг проявил интерес и Генри. И, что удивительно, ботаник, вместо того, чтобы обрадоваться выгодному знакомству, что-то уж больно рожу кривит. Не нравится мне этот тип…
Но не все так плохо. Нашел я тут одного перспективного, напоминающего внештатника[53]. Зовется Френклендом. Сидит этот дедуля в своем Лифтер-холле, ненавидит всех потихоньку и, что, по-моему, очень интересно, несет чуть ли не круглосуточную вахту у подзорной трубы, наблюдает за окрестностями.
Так вот, взаимопонимание мы нашли, наверное, потому, что я по понятным причинам не рвался много говорить, а больше слушал. Ну и Френкленд показал место на болоте, где видел непонятного человечка. Оттуда до Баскервиль-холла рукой подать, вот я и подумал, а не пасется ли там снайпер, проводя предварительную рекогносцировку (обязательно надо сходить, проверить) – больше в тех краях шариться некому.
…Заходил опять Мортимер, все про болотного дьявола что-то бурчит. Святая наивность! Вычислил я этого урода, гадюку, в смысле. Все оказалось просто, как трехлинейка.
Ложусь как-то спать. Сэр Лерсон заволновался. Прислушиваюсь – шаги в коридоре, крадется кто-то. Ну, я песику-то говорю, сиди, мол, тихо, сам осторожно выглядываю, смотрю – Бэримор со свечой, да на цыпочках… Двигаю осторожно за ним. А он к окошку, что на болото выходит, и ну махать перед ним огоньком. Разведчик хренов!
Подхожу аккуратненько к лакею и ласково ему так, шепотком: „А „Мурку“ могёшь?.. Сдается мне, мил человек, что ты – стукачок“! Тут еще сэр Лерсон приковылял. Бровки свои поднял, похрюкивает мрачно и как-то странно на задницу бэриморскую косится. Тот аж в стенку вжался с перепугу.
Что касается бульдога – тут для меня все ясно: тоже не люблю, когда спать мешают… „Ну что, – продолжаю, – ночь, говоришь, непогодь?.. – Квартира рабочего Иванова, в смысле, Баскервиля… Стук в дверь… – Кто там? – Это я. Меня нужно нако’гмить и сп’грятать. П’генеп’геменно сп’грятать. Это а’гхиважно!..“
Видел бы ты, Андрюха, выражение лица Бэримора! Я думал, что его откачивать придется. Но ничего, мужик крепкий, выдержал, хотя трясся, словно пародия на, типа, хвост сэра Лерсона, когда тот миску с едой видит и лопочет по-английски что-то вроде „не будите спящую собаку“[54]. – Напугать меня хотел, ха! Это кто еще разбудил!..
Ну, тогда я свечечкой-то у окошка помахал, а затем по горячим следам и расколол этого Бэримора, как говорится, по самые уши! Оказывается, зэчара беглый, о котором я в начале письма упоминал, какой-то родственник прислуги. Прячется на болоте. Потому его и подкармливали по ночам (кстати, еще нестыковка: Бэримор уверял, что пути через болото не знает, а невесть откуда взявшийся урка по этой самой трясине ночью, как мажор по Невскому…