– Я же предупреждал тебя, чтобы не трогал технику, – упрекнул коллегу Плахов.
– А я сейчас думаю, что все было бы нормально, если б некоторые не перемещались, словно стадо взбесившихся слонов и не переключали бы, что не следует.
– «Кто у нас муж?» – «Волшебник». – «Предупреждать надо», – процитировал Виктор известное кино. – Я вообще-то более склонен думать, что ты, дружище, слегка перепраздновал, несмотря на ска́чки этих «ленфильмовских» казачков. Машины времени нет потому, что не может быть вообще. Но, во всяком случае, сначала следует разобраться, куда мы попали. Так что, ты как хочешь, а я отправляюсь назад в город.
– Да-да, – подхватил Рогов, – интересно, как ты потом будешь доказывать, что не был пионером, а из октябрят тебя выгнали за оппортунизм к политике партии?
Но Плахов решительно поднялся и, подхватив на руку пальто, которое стало обузой у разогретого ярким весенним солнцем песка, решительно зашагал от моря.
– Погоди, я с тобой! – заспешил следом Вася…
* * *
Когда друзья уже почти миновали проулок, откуда часа полтора назад вылетела шальная конница, их неожиданно окликнули: «Па-апрашу документы, господа ха-арошие!»
Дорогу оперативникам преградил усатый военный, погоны которого были украшены сержантскими лычками. Никаких сомнений в решительности намерений говорившего возникнуть не могло, так как он весьма выразительно покачивал своим карабином. Рогов обернулся и увидел, что путь к отступлению отрезан: сзади стояли еще двое служивых, один из которых, деловито передернув затвором трехлинейки, угрожающе предупредил: «Э-эй, не балуй! А то враз пальну!»
Плахов сунул было под нос сержанту служебное удостоверение, но тот, издали заприметив маленькие малиновые корочки, начальственно прикрикнул: «Ты мне пачпорт давай и пропуск от коменданта»!
Возможно, будь оперативник понастойчивее и заставь он патрульного ознакомиться с текстом удостоверения, то все бы и обошлось. Но растерявшийся Рогов неожиданно вытащил из внутреннего кармана пиджака загранпаспорт, с которым он столь удачно некоторое время назад навестил гостеприимный Лос-Анджелес[69].
Это оказалось трагической ошибкой, так как паспорт был вложен в доставшуюся Васе по наследству обложку советского паспорта. На обложке алого цвета отблескивал позолотой герб СССР.
На миг оторопело уставясь на краснокожую серпасто-молоткастую паспортину с пятиконечной звездой, сержант вдруг заорал дурным голосом: «Красны-ые-е!» и, отскочив от Васи, словно от зачумленного на несколько шагов назад, направил карабин прямо ему в лицо: «Стоять, большевицкая сволочь! Руки вверх!.. Ужо, теперича господин Овечкин вам шомполами-то мозги вправит»! И, обращаясь к солдатам, поинтересовался: «Я верно говорю, братки?»