Полоцкая земля (очерки истории Северной Белоруссии в IX–XIII вв.) (Алексеев) - страница 169
Полоцкая земля накануне перехода к Литве
Политическая история Полотчины в конце XII — начала XIII в. — наименее ясна. Русские летописи почти замолкают, и лишь несколько сведений мелькает в Новгородском летописании. Основным источником становится «Хроника Ливонии» Генриха Латвийского — участника немецкой агрессии в Прибалтике в XII в.[1018]
Вопрос о том, какая коалиция князей правила теперь в Полоцке, не ясен. Летописец в последний раз упоминает имя полоцкого князя под 1186 г. (Всеслав Василькович)[1019]. Но епископ Мейнард испрашивал разрешение на крещение ливов в том же 1186 г. у полоцкого «короля» Владимира, княжившего затем в Полоцке, судя по этому источнику, почти 30 лет (ум. 1215, см. ниже)[1020]. Летопись не противоречит хронике: в походе на Полоцк 1186 г. она упоминает друцкого Всеслава и, следовательно, уступая полоцкий стол «загадочному» Владимиру, Всеслав занял друцкое княжение. Другого князя в 1186 г. мы застаем и в Логожске (Василько Володаревич)[1021]. Можно предполагать, что при появлении в Полоцке Владимира при перераспределении столов этот город попал к минским Глебовичам.
Политические взаимоотношения Полоцкой земли и прибалтийских племен, недостаточно еще выясненные в науке, заслуживают особого внимания, так как проливают дополнительный свет на их последующую борьбу с тевтонским орденом. Изучая рост территорий отдельных княжеств Киевской Руси, мы видели, что первоначальная дань с прибалтийских племен взималась Полоцком. С усилением княжеских распрей в середине XII в. связь с этими племенами в Полотчине начинает носить не только чисто экономический характер. Полоцкие князья теперь привлекают литовских конников (о ловкости которых в ведении войны говорит и Генрих Латвийский)[1022]; для поддержки в их распрях (1158, 1162, 1180 гг. и др.) используется также и «либь» русских летописей (ливы) и т. д.
Но вот в 1186 г. в устье Западной Двины с купеческого торгового судна сходит первый миссионер — немецкий священник Мейнард, взявший на себя неблагодарный труд крещения языческих аборигенов. Испросив разрешения у полоцкого князя — сюзерена страны, Мейнард ревностно принимается за дело, так и не увенчавшееся при его жизни (в течение 10 лет) успехом