Но тут Паромов настойчиво так попросил Гнилых заняться своим делом и не лезть с советами туда, куда его не просят, и приступил к допросу Закарая.
Через полтора часа на столе следователя лежали показания Отари Харитоновича не только на Чавадзе и Шаматаву, но и на Биндилиани Мураба и Квирая Мираби, которые по глубокому убеждению Отари Харитоновича, вставшего по его же образному и пылкому выражению на путь сотрудничества со следствием, могли организовать и совершить данное мошенничество. От него же Паромов получил информацию о наличии автомобиля марки ВАЗ у Шаматава и об участии Шаматава и Биндилиани в военных действиях во время грузино-абхазского кон-фликта.
— Думаю, что мой водитель Чавадзе к мошенничеству не имеет отношения, — пояснял Закарая. — Телок на веревочке, ни украсть, ни покараулить… Скорее всего, его просто использовали вслепую, не открывая карт. И он не мог отказать землякам — закон гор того требует…
— Если не при делах, так чего от нас бегает? — усмехнулся скептически Паромов, не очень-то веря словам Закарая о непричастности Чавадзе.
— Боится. Чтобы там не говорили, но милицию все боятся. Даже я — и то побаиваюсь, хоть у меня связи и в УВД и в КГБ, или как теперь называют сей уважаемый орган — ФСБ…
— Ладно, не надо заливать… — выразил вслух сомнения Паромов. — Как говорится, свежо придание, да верится с трудом… — А про себя подумал: «Эх, тут не врет, пожалуй, наш бизнесмен грузинского разлива. Все так. Слишком иного стало в последнее время «высоких» чинов, забывших про честь и достоинство, ради карьеры и собственного обогащения. Это нас, грешных, все шпыняют: «Не будьте коррумпированными, не берите взяток, не связывайтесь с криминалом. А сами — по уши в криминале, взятки отхватывают миллионами долларов, и коррумпированы свыше крыши».
— Дело хозяйское, верить или не верить, — не стал переубеждать следователя Закарая. — Я тебе только одно скажу: когда водка, вино халявные, когда банька да девочки-стрелочки при ней — тогда друзей всяких много… Но, клянусь мамой, завтра же Чавадзе тут будет! — возвратился он к насущной теме. — Только не арестовывайте его. Меня можете арестовать, если вам надо кого-то посадить за решетку. Я уже привычный. Только поверьте, потом извиняться придется, так как я к мошенничеству никаким боком не причастен. А Чавадзе арестовывать никак нельзя: на нем больная мать, жена, которая нигде не работает, и куча ребятишек.
— Он, по-видимому, вам родственник? — «закинул удочку» Паромов, — Вон как вы о нем заботитесь…
— Какой такой родственник, — стал пояснять Закарая, почти переходя с чистейшего русского на кавказский заискивающе сюсюкающий сленг, — просто земляк. А у нас, я уже говорил, заведено землякам помо-гать.