Хочу поблагодарить г-жу М.Улановскую, чей глубокий интерес к теме и усердие в работе над переводом позволили мне не только пережить заново встречу с местами моего детства, но также и помочь ей, стать её «соучастником» в необыкновенно важном культурном начинании.
Воспоминания Е.Котика – музей еврейской жизни. Знакомство русских олим и всех русскоязычных евреев с этой книгой – важный вклад в углубление их связи с прошлым своего народа, в возрождение чувства солидарности с богатым наследием восточноевропейского еврейства. Игнорирование этого наследия образовало глубокий вакуум и разрыв в культурной преемственности поколений в нашей старо-новой стране. Книга поможет это преодолеть.
Дов Мордехай Сискель
Иерусалим, 15-го дня месяца шват, 5761
7.2.2001
Посвящается памяти моей любимой бабушки Бейле-Раше, тихой и любящей хранительнице нашей большой и шумной семьи…
Я рассказываю, о том, что я видел. Но я не знаю, как я рассказываю. Старое, говорят, важно для понимания нового, и чтобы построить новое, надо знать старое. Если так, то читатель простит мне моё «как» ради моего «что», а я буду доволен тем, что приоткрыл уголок седого, далёкого, но дорогого прошлого…
Я провёл свою юность в типичном маленьком местечке, где евреи жили бедно, но «спокойно» и – если можно так выразиться – со вкусом… ныне этого ничего нет, как нет и поэзии былых местечек. Америка их проредила, а тяжёлая доля русских евреев жизнь в России, залив местечки чёрным свинцом антисемитизма, их совсем разрушила. Они, эти милые еврейские местечки, которые были слабее еврейских городов, и умерли первыми…
Е.К.
Нахожу уместным напечатать здесь, в этой части моих «Воспоминаний», письмо Шолом-Алейхема, посланное мне по получении им первого тома «Воспоминаний».
Я это делаю не для того, не дай Бог, чтобы похвастать перед читателями похвалами, которыми одарил меня великий Шолом-Алейхем, - до того, что он даже подписался с восхищением: «Ваш читатель, Ваш ученик, ваш друг».
Я привожу здесь это письмо только для того, чтобы тем самым характеризовать как раз его самого, Шолом-Алейхема: он, от души высмеивая всех и вся, обладал при этом настоящей скромностью. В Швейцарии, больной, истерзанный жизнью, он горячо интересовался каждой новой еврейской книгой, выходящей на родине, восхищался, как ребёнок, картинами неизвестного писателя, оживившими в его памяти «его юность, его семью, его хедер, его праздники и его мечты»…
Е.К.