Веки пса дрогнули, и он открыл глаза. Они были похожи на отполированную дождем черную гальку. Он посмотрел на меня. Беспомощно. И с надеждой.
– Я отведу тебя домой, – снова сказала я, чтобы он не закрыл глаза.
– Правда? – еле слышно спросил он.
– Правда. Но для этого ты должен встать и пойти за мной.
Он медленно встал: сначала перевернулся на живот, а затем поднялся на дрожащих ногах. Я заметила, что ему потребовались для этого все его силы и что ему все еще было больно становиться на раненую лапу.
– Значит, ты знаешь дорогу, да?
Его голос стал более отчетливым. Надежда, похоже, придала ему сил.
– А ты не знаешь? – удивленно спросила я.
– Нет, – грустно ответил он.
Этот черный пес, похоже, заблудился. Если я перестану ему лгать, он опять упадет духом и уляжется на землю. А потому я ответила:
– А я вот знаю, как тебе добраться домой.
– Прекрасно, – с облегчением сказал он, и его ноги тут же стали дрожать меньше.
Он мне поверил. Мне сейчас нужно было отвести его на несколько шагов в сторону, в тень, чтобы спрятать от солнца. Там этот черный пес сможет набраться сил, чтобы пережить ночь. Но тут мне вдруг пришла в голову пугающая мысль: если Гром обнаружит его здесь, он станет защищать нашу территорию от непрошеного гостя изо всех своих сил. Против моего брата этот безобидный пес явно не выстоит. Гром ему не то что вырвет глаз – он его убьет. И я не смогла бы уговорить его пощадить черного пса. Гром меня попросту не стал бы слушать. Он меня никогда не слушал, и с тех пор, как я не доставила ему удовольствие увидеть меня мертвой, он ни разу со мной не разговаривал. Этот мой брат (так мне, во всяком случае, казалось) ждал лишь подходящего повода, чтобы выгнать меня из своры. Я ведь была единственной, кто воспротивился его стремлению стать вожаком. Если я стану заступаться за этого чужака, Гром вышвырнет меня. И куда я тогда пойду?
– Сначала нам нужно найти для тебя укромное место, в котором ты мог бы переночевать, – сказала я черному псу.
– Но я же хочу домой!.. – запротестовал он.
Его голос был удивительно низким и даже более глухим, чем у Первенца. Он, должно быть, звучал впечатляюще, когда этот чужак лаял.
– Ты слишком слаб для того, чтобы отправляться в долгий путь.
Черный пес снова хотел что-то возразить, но, похоже, осознал, что я права. Я же лихорадочно думала над тем, где он мог бы безопасно провести ночь. На этой свалке таких мест не имелось. Мне необходимо отвести его к реке. Мама всегда запрещала нам подходить к водоемам. Она говорила, что если мы шлепнемся туда, то пойдем на дно и задохнемся. Чтобы продемонстрировать нам, что вода не даст нам возможности дышать, она заставила нас в грозу стоять, подняв голову к небу и разинув пасть. При этом нам надлежало выплюнуть воду только после того, как мама даст на это разрешение. Наши пасти наполнялись водой. Я видела широко раскрытые от испуга глаза своих братьев и сестер. Это был первый случай, когда я почувствовала, что могу быть самой смелой среди всех нас. Лишь после того как мама разрешила нам выплюнуть воду, мы почувствовали облегчение. С того самого дня мы относились к реке более чем уважительно – мы ее смертельно боялись.