Лиза Морроу говорила в трубку:
– …Да-да, сэр, если позволите, я договорю, нет, сэр, я вас прекрасно поняла, но если бы вы только…
Услышав в трубке короткие гудки, она закончила:
– Ну и пошел сам подальше, соплежуй.
И положила трубку.
– У меня еще один из ванной, – сообщила она своим собратьям по ремеслу. По результатам дня она далеко опережала остальных по количеству Вытащенных из Ванной, и ей не хватало всего двух очков, чтобы выиграть еженедельный приз «Облом Оргазма».
Она набрала следующий номер в списке.
Лиза никогда не собиралась стать телефонным продавцом. На самом деле она хотела стать всемирно известной прожигательницей жизни и звездой модных курортов, но ей не удалось закончить и девяти классов.
Если бы она была достаточно усидчивой, чтобы преуспеть в карьере всемирно известной прожигательницы жизни и звезды модных курортов, или медсестры в кабинете дантиста (вторая профессия, которую она указала в профориентационной анкете), или, впрочем, в любой другой карьере, кроме карьеры телефонного продавца, работающего именно в этом офисе, ее жизнь была бы дольше и, возможно, намного интереснее.
Может быть, ненамного дольше, принимая во внимание, что сегодня – день Армагеддона, но уж на несколько часов наверняка.
А для того чтобы продлить себе жизнь на эти несколько часов, ей нужно было просто не набирать тот номер, который она только что набрала и который числился в ее списке как дом мистера А. Дж. Колли (фамилию переврали в лучших традициях передаваемых в десятые руки списков для почтовых рассылок) в районе Мейфэр.
Но она его набрала. И подождала, пока он не позвонил четыре раза. И сказала:
– Вот фигня, опять автоответчик, – и уже опускала трубку.
И тут из трубки что-то вылезло. Что-то очень большое и очень злобное.
Оно было похоже на жирного короткого червя. Огромного жирного червя, состоящего из тысяч и тысяч крохотных жирных червей, и все они извивались и издавали один и тот же вопль. Миллионы крошечных ртов яростно открывались и закрывались, и каждый кричал одно:
– КРОУЛИ!
Оно замолчало. Оно слепо качнулось взад-вперед, словно оценивая обстановку.
Потом оно распалось.
Оно распалось на тысячи тысяч извивающихся серых червей. Они потоком хлынули на ковер, на столы, на Лизу Морроу и девять ее сослуживцев, они хлынули в их рты, ноздри, легкие, они вгрызлись им в плоть, в мозг, в глаза и уши и внутренности, бешено размножаясь при этом, заполняя комнату, как смерч извивающейся плоти и слизи. Потом они вновь слились, свернулись комками в одно огромное целое, заполнившее комнату от пола до потолка и нежно дрожащее.