Странно, почему нигде не упомянута Эрвина, такая же предсказательница, знахарка и весьма умная женщина? А ведь она – реальное лицо, современница Филиппа Августа, да и родилась давно, в начале века. Она была любовницей обоих королей – деда и отца Филиппа. Старость помешала ей раскрыть свои объятия третьему. А ее незаконнорожденные дети были от обоих Людовиков. Но никто из королей об этом не знал. Тайну эту она доверила лишь Гарту, глядя на которого искренне жалела, что так безвременно лицо ее избороздили старческие морщины.
Но вернусь к чудесам. Пусть поймут люди, каким он был, человек XII столетия, как легко верил в невидаль и предзнаменования, да еще и бросался с кулаками на того, кто выказывал скептицизм в этом вопросе. Аббат Эсташ из Сен-Жермена благословляет источник, дабы тот возвращал зрение слепым; ударяет посохом о камень, и бьет целебная вода. Правда, ему недвусмысленно сказали при этом такие же чудотворцы: «Уходи отсюда, пожинай урожай в другом месте». Другой священник – Фульк – также ниспослан свыше: молитвой и простым наложением рук он исцеляет слепых, немых и глухих. Ригор сетует, что не все в это верят. Фульк пошел дальше: стал укорять духовенство в распутстве. Клирики заковали его в кандалы и бросили в темницу. Но Фульк освобождается с помощью молитв, непонятно каким образом выходит на свободу и снова отправляется творить чудеса. Его опять бросают в узилище, но он вновь освобождается и идет дальше, по пути превращая проституток в почтенных матерей семейств, а ростовщиков – в расточителей.
Упомянутый уже мною летописец Бернар утверждал, что святой Марциал был апостолом Христа. И в этом не сомневались все жители Лимузена, поскольку этот святой считался покровителем аббатства. Тот же Бернар заявляет: «Женщина является величайшим врагом мужчины, причиной всех зол и пороков человечества».
Все эти монахи, по сути – взрослые дети, проникнутые предрассудками. Но они учили, наставляли, им верили, поэтому люди того времени, включая сюда и знать, были проникнуты теми же суевериями и легко принимали за истину любые чудеса, которые сходили с конвейера святой Церкви.
Так что нет ничего удивительного в том, что начертанный мощами святого Дени крест на теле больного Людовика излечил его. Было ли это результатом самовнушения самого мальчика, о котором ему нашептали сведущие люди, либо монахи загодя, зная рецепт, спасли его – остается лишь догадываться. Но в то время истина оставалась непреложной: крест, начертанный мощами – вот способ исцеления.
И народ еще больше уверовал в чудеса, полностью отупев.