Керк сжал зубы и кивнул. Он не привык сожалеть о сделанном, и, если бы он смог вернуть время назад, вернуть прошлый вечер и ночь, он сделал бы то же самое. Или нет? А пошла бы она с ним, если бы знала, что он вскоре станет ее боссом? А он? Упустил бы возможность забыться в ее объятиях и никогда не узнать блаженства, которое они оба испытали? «И не увидеть порванного презерватива». Ему лучше не думать об этом сейчас.
— Понятно. — Салли сделала глоток воды. — Мэрилин назвала вас мистером Таннером. Значит, вы тот самый Таннер в «ИТ Харрисон-Таннер»? Новый вице-президент?
Он снова кивнул.
— Вы сразу поставили меня в невыгодное положение. Возникает вопрос: почему вы так поступили? Вам доставило удовольствие переспать с ничего не подозревающей председательской дочкой? А вообще можете не отвечать. — И махнула рукой.
— Давайте поговорим об этом позже за ужином.
— Я не хочу ужинать с вами. Я не хочу даже находиться в одной комнате с вами.
Она раскраснелась от возмущения. Но это лучше, чем восковая бледность.
Вернулась Мэрилин и поставила поднос Салли на колени.
— Вот, дорогая. Мало того, что твой отец в больнице, не хватало, чтобы ты заболела. Я ведь не один год твердила ему, что необходимо отдыхать, но разве он меня слушал? — Мэрилин, словно почувствовав напряжение, выпрямилась и пронзила Керка взглядом. — Что-то еще… сэр?
— Нет, спасибо, Мэрилин. Пока что все. — Керк посмотрел на часы. — Ешьте, — велел он Салли. — У нас пятнадцать минут.
— Я не могу…
— Пожалуйста, Салли, попытайтесь поесть. Это придаст вам силы продержаться несколько часов. Нравится вам или нет, но нам придется работать вместе, особенно сегодня. Совершенно ни к чему, чтобы вы упали в обморок перед телекамерой во время объявления о слиянии компаний в свете новостей о сердечном приступе вашего отца.
Их взгляды скрестились, и прошла минута, прежде чем Салли вняла его просьбе и начала есть фрукты, принесенные Мэрилин.
— Я все равно не хочу идти с вами на ужин, — пробормотала она.
— Нам необходимо поговорить о вчерашнем вечере, а сейчас у нас нет времени.
— Я совершенно не желаю обсуждать вчерашний вечер. Я предпочла бы забыть об этом.
Ее гнев и недоверие были такими осязаемыми, что, казалось, их можно пощупать. Какой контраст с ее мягкостью и открытостью прошлой ночи. Керк мог представить, что будет, когда она услышит то, что он должен ей сказать. В дверь постучали, и в кабинет просунул голову один из телевизионщиков:
— Осталось десять минут, мистер Таннер! Нам нужно приладить вам микрофон и проверить звук.
— И мне тоже, — дрожащим голосом произнесла Салли.