Узнать бы еще, с кем он нынче ночи проводит. Была бы при ней Забавка — послала бы эту дуру, чтобы разговорила старую каргу…
Забавка, подумала вдруг с остановившимся сердцем Красава. А ведь она ее не видела с того самого дня, как их с пира вывели. И тут, в доме для прочей прислуги, не заметила.
А ярл здешний с какой-то девкой занят, сказала карга…
— Ах ты змея подколодная… — Прошипела Красава.
Пальцы ее нашли подушку из грубой пестрядины, потащили к себе. Она вцепилась в подушку обеими руками, рванула в ярости. Затрещал, разрываясь, кое-как приметанный шов, посыпалось грубое, неотобранное куриное перо…
А ведь прежде Красава никогда на таком пере не спала.
— А Забавка-то сейчас, небось, на мехах и шелках нежится. — Просипела она. — Тварь, гулена беспутная…
И, швырнув подушку в угол, подумала — ну ничего. Главное, на глаза ярлу попасться. Раз ее больше не стерегут, то завтра она его отыщет.
Пока ее не погнали на работу, красу губить, нужно заполучить себе ярла.
Проснулась Забава на кровати рядом с чужанином. Смутно помнилось, как все-таки домылась она в той бане, как опять ее несли — на этот раз не перекинув через плечо, а на руках, как дите малое.
И как Харальд-чужанин потом исчез, принеся какой-то поднос. И ей под локоть подсовывал, но она задремала, одарив его напоследок сонной улыбкой.
Сейчас его откинутая рука протянулась поперек ее живота — а сам чужанин, вытянувшись на спине, спал. В покоях было темно, под меховым покрывалом, подбитым тонким льном, Забава пригрелась. И вставать не хотелось…
А еще не хотелось, чтобы чужанин, проснувшись, ушел. Хоть и не следовало о таком думать. Что она для этого Харальда? Утеха на ночь. Ну, на две.
Забава едва слышно вздохнула, ощутив, как тихо, неподвижно лежит поперек нее рука чужанина. И начала думать о другом. О том, что по ночам тут на дворе холодно — а ведь осень даже и не началась толком. Разумнее, конечно, подождать с побегом до весны. Ярл и его воины к тому времени уйдут в поход. Хватятся ее — а искать-то и некому.
И до весны, подумала Забава, можно будет присмотреться к псам на псарне. Приправу найти пахучую, подбросить в еду, чтобы нюх на время потеряли.
А щенок, которого Харальд-чужанин то ли подарил, то ли просто дал подержать, к весне подрастет. По чужим местам с собакой идти сподручней — и лаем предупредит, и ночью в поле, если к мохнатому боку прижаться, будет теплее.
Или уж оставить щенка, нерешительно подумала Забава. Он тут и сыт, и в тепле — а с ней еще неизвестно, как оно будет. Ему тут дом родной, в отличие от нее…