В последнем предложении Исла уловила нотки гордого бахвальства и уточнила:
– А ты именно такой специалист: универсал высокого класса?
Данир чуть смутился, припомнив совсем не универсальную «уху», но согласился с таким определением:
– С живыми организмами я могу делать многое. – И умолчал о том, что прямо в этот миг наполненные его магией еловые семена ровной шеренгой на спинах пробужденных муравьев маршируют за спиной девушки, направляясь прямо во внутренний карманчик ее раскрытой сумки, а разбуженный им жучок прогрызает в этом карманчике небольшую дырочку наружу.
– И на разум человека влиять можешь? – вырвалось у Ислы.
– Только на один разум – разум своей будущей жены, – с намеком пошевелил рыжеватыми бровями маг. – Может, все-таки рассказать тебе о браке мага с человечкой? Вдруг ты об этом ничего не знаешь. Или знаешь? Рассказать? Вдруг пригодится? – голос магического принца стал хриплым, он склонился ниже к лицу Ислы: – Вдруг прямо сейчас и пригодится?
Исла очарованно смотрела в голубые глаза мужчины, с трудом вникая в смысл того, что он сейчас говорит. Красив, шельма, взгляд не оторвать, как красив... О чем он лопочет? Разум жены? Жена – это местное название хранительницы...
Перед мысленным взором Ислы мелькнул родной дом, битком набитый сорящимися мужчинами, порванными шарфиками, невкусными медведями... и она резко пришла в себя. Нет уж, хватит с нее хранимых!
– Вот что у тебя за мода – в женихи набиваться, – отодвигаясь от мага, прошипела Исла. – Уже весь город спит и видит, как бы тебя в чьи-то заботливые ручки пристроить. Предупреждаю: на мои ручки можешь не рассчитывать!
Ее возмущения маг пропустил мимо ушей, продолжая смотреть на нее и улыбаться. Под его взглядом в груди девушки порхали птички, а сердце стучало, как сумасшедшее. Это что – он уже на нее влияет?!
– А ну прекрати немедленно, – строго приказала Исла. – Хватит жар во мне вызывать, сердце мое о грудную клетку колотить и голову туманить.
– Я не действую на тебя магией, – расхохотался маг, донельзя чем-то довольный. Исла не понимала причин его довольства, и это злило больше всего. Даже больше, чем его откровенная ложь:
– То есть как это: не действуешь? – распалялась негодованием Исла. – Я же чувствую! Никогда такого со мной раньше не случалось, чтоб вот так ноги-руки слабели, истома такая накатывала и дыхание перехватывало. Прекрати!
Этот вредный Данир с сияющей улыбкой смотрел на нее, и Исла почти приготовилась воспользоваться даром и сделать ему мысленное внушение, но тут в памяти всплыли разговоры женщин ее отряда. Разговоры, в которых она никогда не участвовала, но слушать была вынуждена, так как вечером в горах и в лесу у костров всех почему-то тянуло обсудить своих мужчин. И те чувства, что они вызывают... О, боги, так вот оно какое – влечение к мужчине!