– Мы где-то рядом с дорогой, сейчас найдем. – Арман встал, держась за борт – колени до сих пор дрожали. Огляделся и спрыгнул вниз, ухнув по пояс. – Да это не яма, друзья мои. Это овраг.
– Шевретский овраг! – обрадовался Гийом. – Мы в полулье до Люсона. Рукой подать.
– Нам бы ориентир. Маленькую подсказку – в какую сторону двигать, – молитвенно сложил руки Клод.
– Смотрите! – крикнул Поль. – Огонь!
В снежной каше действительно появился огонек – крошечная ясная точка. Огонек пришел в движение: вниз-вверх, вправо-влево.
– Крест! Крестное знамение! Гони, Гийом!
Гийом берет лошадей под уздцы и тянет на свет, Арман хватает в руки мешок – теперь золото уже не кажется ему таким легким, как вчера. Клод и Ларошпозье толкают возок – и вскоре под ногами уже не склон оврага, а нечто, более-менее напоминающее дорогу.
Когда они поравнялись с источником света, то увидели монаха в черном плаще: он стоял на краю дороги, держал в руке факел и улыбался из-под капюшона – словно из пещеры.
– Отец Жозеф! – воскликнул Арман, признав в этом аскете некогда блестящего кавалера, выпускника академии Плювинеля. Сразу по приезде в Люсон он написал несколько писем Леклеру дю Трамбле, после пострига в капуцины принявшему имя отца Жозефа, – и поражался сейчас, насколько тот изменился.
– Я решил вас встретить, – поясняет монах, небрежно кивая Полю, Клоду и Гийому, – дошел почти до Шеврета.
– Вы указали нам путь, – улыбнулся Арман – широко, освобожденно. – Вас послало нам Провидение.
– Согласен, – склонился монах в небрежно-грациозном поклоне, этим напомнив Арману себя прежнего.
– Садитесь же, – потребовал Арман. – Тут хватит места – даже с учетом мешка с золотом, выданным губернатором на устройство семинарии.
– Семинарии? Поздравляю, – капуцин улыбается все шире. – Не могу воспользоваться вашим приглашением – по уставу Ордена меньших братьев капуцинов монахи могут путешествовать исключительно пешком.
– Я епископ и позволяю вам путешествие в повозке, – Арман протягивает капуцину руку с перстнем. Тот улыбается еще довольнее и прикладывается к знаку сана:
– Повинуюсь, мой епископ.
Руки у него обжигающе горячие – как такое может быть? Монах ловко запрыгивает на повозку и устраивается на мешке, свесив наружу загорелые ноги в сандалиях – все в снегу. Монах стучит одной об другую, сбивая снег – под испуганно-восхищенными взглядами попутчиков.
– Устав ордена позволяет лишь одну нательную рубаху, грубошерстную рясу, сандалии и в исключительных случаях – черный шерстяной плащ, – посмеивается отец Жозеф. – А вам, епископ, не помешали бы перчатки – я слышал, вы часто хвораете.