– Какое красноречие. Помогите мне подняться. Жеребец.
Чтобы принять вертикальное положение, ему приходиться опереться о стол: голова кружится. Он помогает ей встать и целует руку еще раз – почтительно.
Она понимает намек и отходит к зеркалу, собирая растрепавшиеся волосы.
– Вы не любите шоколад? – кивает она на разбитую чашку с успевшим застыть содержимым, выплеснувшимся на блюдце.
– Мне не нравится запах, – отвечает он безмятежно. – Не думаю, что смогу когда-нибудь к нему привыкнуть.
Глава 30. Быть или не быть? (24 мая 1616)
– Ваше величество, – голос канцлера Виллеруа дрожал и прерывался – то ли от чувств, то ли от возраста. – До сих пор мы управляли посредством финансов и хитрости. И то, и другое ныне исчерпано.
Епископ Люсонский тонко улыбнулся, но промолчал, ожидая реакции королевы. Совет подходил к концу, а решения, что делать с Конде, министры так и не предложили. У Виллеруа тряслась бородка, Силлери, казалось, спит с открытыми глазами, а Жаннин уже добрые четверть часа изучал письмо Конде, трепетавшее в его покрытой коричневыми пятнами руке. Чего еще ждать – кабинет министров на троих насчитывал больше двухсот лет.
– Мы не сомневаемся, что на следующем заседании получим достаточную и наилучшую помощь, господа, – мягко улыбнулась Мария Медичи министрам, тщательно избегая взгляда епископа Люсонского. – Всю ту помощь, какой мы могли бы располагать для того, чтобы дела завершились успехом.
После заседания министры отправились по домам, королева поднялась в свои покои, а епископ Люсонский проследовал в кабинет Леоноры Галигаи на антресолях. Раскланявшись с Элианом Монтальто – пожилым евреем-астрологом, которого Леонора прятала у себя в покоях ради составления гороскопа Людовика, епископ прошел в смежную с кабинетом спальню. Просунув руку за гобелен с Юдифью и Олоферном, он постучал в потайную дверь.
Дверца беззвучно распахнулась, и перед ним предстала Галигаи – в полутьме ее лицо казалось черным и блестело.
– Вы умывались кровью? – учтиво кланяясь, осведомился епископ. – Святая вода больше не помогает?
– Ах, доживете до моих лет – будете мазаться чем угодно, лишь бы унять мигрень… – простонала Леонора. – Это просто курица. Черная курица. Проходите, она уже ждет.
«Она» – разумеется, королева, а не курица – действительно пришла первой, как и всегда.
И теперь в нетерпении мерила тяжелыми шагами небольшую комнату, кровать в центре которой не оставляла никаких сомнений в предназначении помещения. Пылающий камин, обтянутые красным штофом стены, бутылка бордо и блюдо с виноградом, похищение сабинянок кисти Рубенса – все взывало к плотским утехам. Но Мария Медичи хмурилась и сжимала губы, обдумывая итоги сегодняшнего заседания кабинета министров – которые все больше походили на богослужения, ибо кроме упований на Всевышнего, там не звучало никаких здравых предложений.