– Я вот в Наварре ничем не болел, – развел руками Клод, на что Мари закатила глаза. Королева встретила это мимическое движение снисходительной полуулыбкой и еле заметно кивнула головой.
Арману показалось, что они с Клодом стали свидетелями какого-то заговора двух женщин – неясно чем вызванного, но совершенно точно навеки сокрытого от всего мужского мира.
– Конечно, мальчика надо поберечь, – сердечно сказала королева. – Когда мой Гастон переболел крупом, он забросил книги и чернильницу на полгода. Сколько его наставник потом перевел розог, чтобы ввести его в колею! Но главное – это здоровье. Ваш мальчик уже перенес оспу?..
Предмет их разговора не выдержал и переступил с ноги на ногу, умоляюще глядя на мать. Что-то знакомое почудилось Арману в этом движении и в этом взгляде…
– Я слышал, ты продаешь должность епископа? – вопрос Клода вернул его к разговору. – Ведь ваша семья владела Люсоном столько лет!
– В нашей семье не осталось наследников. Анри погиб, на нас с Альфонсом надежды, как ты понимаешь, нет.
– О, прости, Арман! – Клод умоляюще сложил руки на груди. – Я думал, что твои племянники…
– Пока единственные сыновья у своих родителей… – развел руками Арман. – Так что в Люсон вскоре прибудет другой епископ.
– А мы решили окончательно перебраться в столицу, – Клод взглянул на жену, увлеченно беседующую с королевой. – С замком как-то не задалось – видно, не по рылу кружева. Да и Леону надо учиться. Сорбонна, то да се… Мать всегда готова из ничего сделать сыр, если речь идет о единственном ребенке.
Арман продавал не только епископство – еще и должность духовника Анны Австрийской. Жизнь требовала огромных денег – он учел совет отца Жозефа. Заметив перемену в настроении любовника, Мария Медичи с восторгом задаривала его драгоценностями. Но аббатства и крупные должности оставались в руках короля, которому было кого осыпать дарами – семейство Люинь не жаловалось на количество сыновей.
Вместо погибшего Анри губернатором Анжера стал Амадор де Ла Порт – дядя Армана по матери. Клода Бутийе Мария Медичи произвела в государственные советники и пожаловала ему должность секретаря – знакомство принесло богатые плоды.
Глава 44. Осада Монтобана (август – ноябрь 1621, Лангедок – Париж)
Черная лангедокская грязь чавкала, словно пытаясь съесть королевские ботфорты, а с ними – и самого Людовика. Пока он, спешившись, дошел до палатки Люиня, на каждом сапоге налипло по громадному кому. Жестом отстранив слугу, Людовик долго обтирал ботфорты о скребок у входа.
Он не хотел заходить внутрь. Видеть Люиня умирающим было больно. Видеть его землисто-бледным, с ввалившимися глазами, с трещинами на синих губах – было невыносимо. Хоть бы причиной смерти была рана, полученная в бою!