Однако отдельные участки тела отмеряют время с хирургической точностью. На заре жизни мы развиваемся в неизменном, заданном природой темпе.
Поэтому на седьмой неделе сна в утробе Ребекки вырастают по десять пальчиков на руках и на ногах. Крохотные ноздри преобразуются в нос. Формируются веки. Череп еще прозрачный, как медуза, однако внутри уже появляются зачатки мозга. Вскоре начнут развиваться детородные органы. Яичники наполнятся яйцеклетками, которые, если девочка выживет, останутся в организме до конца ее дней.
В палате стоит мертвая тишина. Лишь изредка Ребекка ворочается на подушке, веки дрожат, зрачки бегают, увлеченно наблюдая какой-то сон.
Однако внутри у нее подернутые пушком конечности готовы прийти в движение. Начнут сгибаться ручки. Колени. Ладошки будут сводиться и разводиться в стороны. Большой палец будет периодически перекочевывать в рот. Каждую минуту станут рождаться миллионы нейронов.
Через анализ крови врачи наконец узнаю́т тайну Ребекки. Медики удивлены и встревожены одновременно. Неизвестно, как вирус воздействует на плод и удастся ли добиться его нормального, полноценного развития. С тех пор медсестры относятся к Ребекке с удвоенной заботой.
Пока беременная спит, пока сменяется персонал и караульные на посту, пока мир, затаив дыхание, следит за событиями в Санта-Лоре, будущий человечек растет в положенном темпе, любой прогресс – сродни безмолвному тиканью самых точных часов на свете.
Новость разлетается мгновенно. На первых порах ее принимают за выдумку. Слишком неожиданный, внезапный поворот на фоне предыдущих событий. Спустя семь недель в подобное верится с трудом. Однако истина не подлежит сомнению: один из узников Морфея – второй за все время эпидемии – проснулся.
Сначала медсестра думает, что ошиблась. Пластик защитной маски затрудняет обзор. Но пристальный взгляд, брошенный на мужчину в углу, через четыре ряда, подтверждает догадку: его глаза широко открыты. И дело не только в глазах. Мужчина ворочается на кровати, его движения более осмысленные и целенаправленные, нежели у других спящих. Он крутит головой. Озирается.
Его койку в числе прочих двухсот разместили в столовой колледжа. На каждой кровати по пациенту. У каждого изголовья по капельнице. Зрелище, когда один из спящих внезапно садится, сродни фильму ужасов про оживших мертвецов.
В ранних отчетах не упоминают реакцию медсестры – та испугалась до чертиков, сама не понимая почему.
Мужчина начинает говорить.
Вопреки привычным стонам и бормотанию, звучит внятная человеческая речь. Как дико слышать охрипший ото сна голос, но первая фраза выходит ясной и членораздельной.