Но – о человеческая слабость! – желание обывателя, хныкающее желание – чтобы этого никогда не случалось совсем и чтобы все было как раньше. Горькое воспоминание о свежепокрашенной двери и красивой женщине, которая вошла в дом. Горечь горечи. О Ричард, Ричард, Ричард.
– Генриетта! Почему ты здесь одна? Где Эдвард?
– Он ищет Монроза.
– Генриетта, ты плачешь. Что случилось, мой котенок? Сядь и расскажи мне.
– Все ужасно.
– Почему, что ужасно? Расскажи мне, что ужасно.
– Мы нигде не можем отыскать Монроза.
– Монроз вернется. Кошки всегда возвращаются. Не волнуйся.
– И мы нашли мертвую рыбу в нашем особом пруду.
– Что же делать, они умирают время от времени, Генриетта, как мы.
– И мы видели, как плохая сорока уносила бедную лягушку.
– Сорокам же нужно что-то есть, знаешь ли! Я не думаю, что лягушка успела понять, что происходит.
– Я бы хотела, чтобы животные не мучили друг друга.
– И мы, люди, мучаем друг друга!
– И еще мы нашли несчастную чайку со сломанным крылом, и дядя Тео утопил ее.
– Это было единственное, что он мог сделать, Генриетта.
– А прошлую ночь мне снилось, что мы опять с папой и все опять хорошо, и потом я проснулась такая несчастная. Почему, мама, все вот так? Почему, мама? Ну, ты уже тоже плачешь…
– Я выучила квартет с флейтой ре минор.
– Я знаю.
– О, вы слышали! Я-то надеялась, что это будет сюрприз.
– Я слышал на днях, проходя мимо дома.
– Можно я поднимусь и сыграю для вас?
– Нет.
– Почему нет? Раньше вы пускали меня играть для вас.
– Теперь все.
– Почему, Билли?
– Музыка причиняет слишком сильную боль, Барбара.
– Вы просто думаете, что я не сумею сыграть как следует! Я теперь лучше играю.
– Нет, нет. Я слышал, ты играла прекрасно.
– Вилли, почему вы не хотите заниматься со мной немецким? Вы ведь учите Пирса латыни. Почему же мне нельзя?
– Просто – нельзя.
– Я не понимаю вас. Мне кажется, вы становитесь злым. Все злые. Пирс – злой.
– Пирс влюблен.
– Фу! На что это похоже – быть влюбленным, Вилли?
– Я забыл.
– Что ж, вы уже немолоды. Если бы я влюбилась в кого-нибудь, я бы не была с ним злой.
– Это очень хорошее правило, Барбара. Не забудь его, когда придет время.
– Помните, как вы говорили, что я – Титания, а вы – осел?
– Говорил? Что ж, я так и остался ослом. Я собираюсь в Лондон завтра, Барби.
– Знаю, вы поживете у Джона два дня. Джон говорил мне.
– Собираюсь походить по библиотекам.
– Я вас навещу, как только вы вернетесь. Мне будет одиноко – мама и папа тоже уезжают.
– Потом я собираюсь поработать. Приходи на выходные.
– Почему не сразу, как вы вернетесь?
– Nam excludit sors mea: «saepe veni»