Пола посмотрела на фигуру Обмана с эмалевым лицом, на ее неправильные руки и чешуйчатый хвост. Неужели неизбежно падение в эту бездну фальшивых лиц, неужели обман всегда таится под лепестками роз и кровавыми перьями? Но по мере того как она смотрела, глаза ее прояснялись, она чувствовала, что никакое сомнение не изменит ее намерения вернуть Ричарда. Она повернулась к нему:
– Хорошо. Но ложь развращает и портит.
– Я знаю это. Я сведу ее к минимуму.
Свойственная Ричарду точность и даже его намерение в этот решающий момент держать дверь слегка приоткрытой для Венеры, Купидона и Безумия тронули ее, и она почувствовала к нему такую любовь, которую трудно сдерживать.
– Пола, насчет близнецов…
– Что насчет близнецов?
– Они настроены против меня?
– О мой дорогой, нет. Они сохранили свою любовь к тебе, их ничто не коснулось. Я знаю это.
Образ близнецов вызвал у нее горячее предчувствие слез. Она закрыла глаза, отворачиваясь, и в первый раз подумала: а привлекательна ли я еще для него?
– Слава Богу за это. Когда мне можно будет?… То есть мы что-нибудь решили?
Пола посмотрела на него вся в слезах:
– Ричард, спроси себя, спроси себя. Ты действительно хочешь этого?
– О Пола, да. Да, да. Пожалуйста, дай мне руку.
Пола подвинулась к нему. Их руки соприкоснулись, их колени соприкоснулись. Они оба дрожали.
– О Ричард, не здесь… кто-нибудь увидит.
– Нет, здесь.
Американцы, вернувшиеся с намерением бросить прощальный взгляд на Бронзино, быстро ретировались.
– Пола, я снова влюблен в тебя, ужасно влюблен.
– Я никогда не переставала быть влюбленной в тебя, ни на секунду.
– Слушай, Пола, ты не возражаешь, если мы сразу пойдем домой? Я хочу поцеловать тебя по-настоящему, я хочу…
Они вскочили. Ричард бросил быстрый взгляд на смотрителя и подошел к Бронзино. Он протянул жадные пальцы к холсту, лаская слегка соприкасающиеся уста Венеры и Купидона. Потом он схватил Полу за руку и потащил за собой. Они выбежали из галереи. Смотритель обернулся и начал взволнованно пересчитывать картины.
– Хотите чего-нибудь выпить?
– Спасибо. Немного шерри.
– Вам не мешает огонь? Не слишком жарко для вас?
– Нет, я люблю огонь. Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
– Я чувствую себя гораздо лучше. Как Пирс?
– Пирс в прекрасной форме. Чтобы не забыть, он шлет вам приветы. Просил, чтобы я не забыла сказать – горячие.
– И я шлю ему привет. Садитесь. Как хорошо, что вы пришли.
Мэри Клоудир бросила пальто на пол и довольно неловко уселась, напряженно держа стакан с шерри перед собой, как будто она держала что-то необычное, револьвер к примеру. Ее рука слегка дрожала, и несколько капель пролились на бело-голубые клетки ее платья и слегка увлажнили ее бедро. Она с любопытством оглядела комнату. Это была очень приличная комната, в которой было много – на вкус Мэри, слишком много – ярких безделушек. Они лежали повсюду, похожие больше на игрушки, чем на украшения. Она выглянула через напоенное солнцем окно и посмотрела на железные почтовые ящики и ярко выкрашенные двери маленьких аккуратных домов напротив, и ее сердце упало. Она подумала: как мало я знаю его.