Он лжет, подумал Дьюкейн. По крайней мере, насчет Рэдичи. Вдруг с внезапной ясностью к нему пришло подозрение: шантажистом был сам Макграт. Может быть, и правда, что газетчикам удалось выжать из него намек на шантаж. Тут алчность победила шотландскую хитрость Макграта. Он, несомненно, воображал, что выйдет сухим из воды. Неумелый мошенник, подумал Дьюкейн.
– Я предполагаю, вы думали, что вам все сойдет с рук, мистер Макграт? – спросил Дьюкейн, приятно улыбаясь. – То есть вы были уверены, что мы не узнаем, кто продал газетам всю эту историю?
Макграт посмотрел на него с облегчением и даже громко вздохнул.
– Ребята из газеты говорили, что никто не прознает.
– Ребята из газеты что угодно скажут, – ответил Дьюкейн, – если они хотят от вас что-то узнать.
– В следующий раз буду знать, – сказал Макграт, – я имею в виду…
Они оба рассмеялись.
– Должен ли я понимать, мистер Макграт, что вы мне рассказали в основном то же самое, что и газетчикам?
– Да, сэр, хотя, конечно, они так все переиначили, когда записывали, но больше я им ничего не говорил.
– Вы ничего не утаили, мистер Макграт? Я бы вам не советовал этого делать, скоро все материалы будут у нас в руках. Вы уверены, что вам нечего больше сказать мне?
– Нет, больше ничего, сэр. – Макграт помолчал. Потом он сказал: – Вы, наверно, плохо думаете обо мне, сэр. Да и выглядит это плохо, конечно, – продавать историю о джентльмене, который только что умер, тем более сам убил себя. Но мне нужны деньги, понимаете, сэр. Дело совсем не в том, что мне, предположим, не нравился мистер Рэдичи, в этом не было ничего личного. Он был очень добр ко мне – мистер Рэдичи, и я действительно любил его. Я бы хотел, чтобы вы понимали это. Сэр, я очень любил мистера Рэдичи.
– Я понимаю это, – сказал Дьюкейн. – Я думаю, пока все, в настоящий момент. Больше я вас не задерживаю.
– В настоящий момент, – повторил Макграт. Он встал. – Вы захотите еще раз поговорить со мной, сэр?
– Возможно, – сказал Дьюкейн. – А возможно, и нет.
– Нужно ли мне прийти на дознание, сэр?
– Думаю, вы там не нужны.
– Меня погонят отсюда, да, сэр? Я работал здесь больше десяти лет. И что будет тогда с пенсией? Что будет со мной, если…
– Это решать начальству, – сказал Дьюкейн. – Хорошего дня, мистер Макграт.
Макграт не хотел уходить. Беседа породила странную теплоту, почти интимность, и Макграт хотел, чтобы Дьюкейн успокоил его. Он также хотел разузнать у Дьюкейна, насколько сурово расценят его поведение, но никак не мог найти нужных слов. Он стоял, глядя вниз, открывая и закрывая свой розовый, почти как у котенка, рот.