Преферанс на Москалевке (Потанина) - страница 70

– Чушь порешь, товарищ интеллигент! – вступился за Колю коллега-полтавчанин. – Ничего не с заковыкой. Ты в одиночке пересидел, потому страхи теперь во всем видишь.

Несмотря на споры, Колю все же уложили на нары. Он не сопротивлялся, чувствуя, что сознание вновь начинает отказывать, и отдых не помешает. Сквозь накатывающую пелену небытия к нему пробивались рассказы сокамерников. Так он узнал многое о том, где находится. В том числе, что где-то тут, в самом глубоком подвале внутренней тюрьмы, расположены расстрельные камеры. Соседство с ними, разумеется, навевало на людей самые мрачные предчувствия и рождало множество легенд. Например, сказку о том, как Васька-акробат – «живучий-гад-как кошка» сумел расстрела избежать.

– Да байки это все! – перебивал хохотун-полтавчанин своим басом.

– Я лично это слышал! Причем от первого лица, – возражал тот самый «товарищ интеллигент». – Меня сначала ведь к Ваське в камеру подселили. Тоже тут в подвале, неподалеку. Потом уже, когда его увели, я оказался в одиночестве. А до меня три месяца в этой одиночке Васька сидел. После суда его забросили туда, чтобы срослись кости. Думали, быстрее дело пойдет, да как тут срастись – на нашей-то баланде и с ложкой каши в день. Ему, конечно, обидно было до ужаса – от расстрела спасся, чтобы теперь от ран в камере умереть? Эта обида ему сил и придавала. Выжил-таки. А после, когда товарищ Берия с Ежовым разобрался, дело закрыли. Вернулся Васька на волю.

Коля приоткрыл один глаз и попытался приподняться. Ваську-акробата – если, конечно, это был тот самый Василек – он прекрасно знал: полжизни жили на одной лестничной площадке. Василек был на десять лет старше, успел и повоевать за советскую власть в гражданскую войну, и поактивничать на субботниках, да еще и работал когда-то в государственном цирке самым настоящим акробатом. Короче, Коля, пока не женился и не получил новую жилплощадь, чуть ли не каждый день Василька встречал и очень гордился знакомством. Недавно, кстати, тоже встретил – случайно, в центре. Тот рассказал, что пал жертвой волны ежовских арестов, но справедливость восторжествовала вовремя. Разобрались, выпустили. О сраставшихся в камере-одиночке ребрах при этом ничего не говорил, но выглядел, конечно, ужасно.

– Какого года этот хлопец? – Коля решил уточнить. Да, все сошлось. Возраст Василька и Васьки-акробата тоже совпадал.

– Так ты тогда расскажи все сначала! – пихнул интеллигента в бок полтавчанин. – Раз товарищ Ваську знал, ему интересно. Да?

– И так интересно было бы, – Коля никак не мог побороть внутренний протест, отчего-то вызываемый в нем коллегой-хохотуном, потому, даже соглашаясь, все равно спорил. – Рассказывайте!