– Дочь! – хмыкнул Морской. – Ты, похоже, чрезмерно против глажки!
Галина же восприняла историю серьезно:
– Другого я искать не собираюсь, – твердо сказала она, собирая тарелки со стола. – Но и с Алешей кончено навек.
Морской переместился к умывальнику.
– Ого! – Ларочка сегодня явно была в ударе. – Папа Морской, я и не знала, что ты умеешь мыть посуду! Думала, обычно за тебя это делают твои многочисленные подруги и жены…
– Многочисленные? – Морской почти вспылил, но решил, что поговорит о правилах приличия с Ларисой позже и наедине. Пока же нужно было отшутиться. – Вас, дочь, смотрю, не слишком учат в школе. Считаешь словно первобытный человек: один, два, много… Три жены – это не такое уж запредельное число.
– Три? – удивленно переспросила Галочка. – Разве вы из Азии? Или с Кавказа? – но тут же спохватилась: – Нет, конечно. Это я по глупости спросила, не обращайте внимания. – Тем не менее, внимание уже было обращено, и Галочке пришлось объясниться: – Мои родители живут в Казахстане. В Азии много странных народных традиций, которые давно бы должны были упраздниться, но нет. Например, многоженство. С ним, конечно, борются. Даже в законе есть пункт о лишении свободы. Но там же предусмотрена лазейка – на браки, заключенные до принятия закона, то есть до 1926 года, закон не распространяется. И вот, представьте, живет себе руководящий работник. На деле прогрессивный, правильный, а в доме – три жены. Он, конечно, за свой партбилет боится, старается семейные обстоятельства не афишировать. Младшую жену сестрой зовет, среднюю – домашней работницей. Но на всех трех он когда-то женился по религиозному обряду, и все равно все про это знают. Я, услышав, возмутилась. Такое варварство, говорю! А мама объяснила, что люди разные бывают, и, раз так заведено и все в целом по закону, к тому же все счастливы, – то не нам эти вещи осуждать. У меня очень мудрая мама. И правильная. Я так радуюсь, когда она приезжает.
– Экзотика! – пространно протянул Морской, то ли о мусульманских традициях, то ли о лазейке в законе, то ли о мудрых мамах и Галочкиных познаниях. – Так ты, Галочка, еще и путешественница?
– Нет-нет, что вы. Просто мама иногда приезжает, рассказывает всякое. Сама я у них в Казахстане была только один раз, в свои семь лет. Так сложилось, что, когда я была маленькой, отца отправили служить в Азию. Взять с собой жену разрешили, а ребенка – нет. И правильно – там в части ведь ни детского сада не было, ни специального питания, ни условий хоть каких-то. В общем, мне от отцовской работы выделили место в интернате. И тут запротестовал дедушка. Он как раз к тому времени остался один – бабушка заболела и скончалась. Дедушка сказал, что один оставаться не намерен и раз дети уезжают, а бабушки больше нет, то требует отдать ему для развлечения хотя бы внучку, – не прерывая рассказ, Галина принялась вытирать посуду. – Меня и отдали. Через два года, когда у родителей все более или менее наладилось, мы снова попытались жить вместе, но дедушка так избаловал меня за это время, что ни мама, ни садиковские воспитательницы не справлялись. К тому же я скучала по деду. Уходила из дома, пыталась слать телеграммы в Харьков с почтамта и даже один раз пробралась в кабинет папиного начальника, чтобы позвонить по междугородке. Ничего не получилось, конечно, но скандал был ужасный. В общем, на семейном совете меня решили вернуть в Харьков. И с тех пор все со всеми дружат и все счастливы.