— С вами всё в порядке? — с тревогой в голосе спросил врач.
— Со мной – да, — горько ответила та. — Скажите, доктор… она что-нибудь сказала?
— Ивана какого-то звала, — глухо отозвался акушер. — Это, вероятно, отец ребёнка?
— Да.
— А где он?
— Погиб. Девять месяцев назад.
— Дела… Ну что же, примите ещё раз мои соболезнования. Извините, но мне надо идти.
Боль была настолько всеобъемлющей, что, казалось, заполнила её всю до краёв и не оставила места ни для какого иного чувства. Сил не было уже даже кричать, и Шурка мысленно взмолилась с просьбой о помощи. Она и сама бы затруднилась сказать, к кому именно обращена её молитва, к Богу, к вселенскому разуму или ещё кому, но, как бы то ни было, эта мольба была услышана и боль постепенно ушла. "Что ты хочешь?" – раздался в голове чей-то невообразимо прекрасный голос.
— Где мой ребёнок? — встревоженно спросила она.
— С ним всё будет хорошо! — отвечал ей тот же голос и повторил свой вопрос: – Чего ты хочешь?
— Раз так, то ничего.
— Ты уверена?
— Я что, могу попросить всё, что захочу?
— В разумных пределах.
— Я хочу увидеть его!
— Ребёнка?!
— Нет, я о другом.
— Понятно. Что же, это можно устроить.
— Как, ведь он же умер?
— Ты сделала свой выбор.
В этот момент боль вернулась, но на сей раз, она была куда меньше. По крайней мере, она теперь могла плакать и слёзы градом полились из её глаз. Рядом кто суетился, что-то говорил на непонятном языке. Чья-то мягкая и невероятно ласковая рука гладила её по голове, и она вдруг отчётливо поняла, что это мама. Жалобно всхлипнув, Шурка потянулась к ней и из горла вырвалось тоненькое:
— Мутти![1]
То, что она сказала это слово по-немецки, так удивило девушку, что она широко распахнула глаза и в панике уставилась на сидящую рядом с её постелью женщину. Та была довольно странно одета, но самое главное, что глаза Александры прекрасно видели, что она не её мать, но сердце буквально задыхалась от нежности. "Мама!"
— Мутти, — прошептала она и, счастливо улыбнувшись, впала в забытье.
— Вашей дочери явно лучше, фройлян Марта, — удивлённо сказал доктор, присланный госпожой герцогиней. — Пожалуй, я поторопился, говоря, что необходимо звать пастора.
— Благодарю вас, герр Штольц. — устало отозвалась женщина. — Но почему она опять лишилась чувств?
— О, это не обморок, фройляйн, просто ваша дочь уснула. Ей нужно набираться сил, да и вам тоже. Попробуйте отдохнуть. Госпожа герцогиня прислала служанку, она последит за девочкой.
— Нет, я не смогу оставить её даже на минуту.
— Воля ваша, — пожал плечами врач и, взяв в руки свой саквояж, вышел.