— Кто вы, сударь? — почти спокойно спросил у него принц, в то время как его товарищ продолжал отчаянно вырываться.
— Хороший вопрос, ваше высочество, и я непременно отвечу на него, как только ваш спутник прекратит сопротивление.
— Как бы не так!.. — огрызнулся Петер, и вдруг, сделав неуловимое движение, выскользнул из рубашки и бросился бежать.
— Вот ведь сорванец! — засмеялся незнакомец.
— Может быть, вы меня отпустите?
— Если вы, ваше высочество, пообещаете не предпринимать попыток к бегству, а то ведь мне нельзя бегать.
— Обещаю, но почему вы титулуете меня "высочеством", ведь я пока всего лишь "светлость".
— А вот тут вы ошибаетесь, мой принц. Ваш отец носит титул "царь всея Руси", а стало быть, равен императору. Следовательно, вы имеете право именоваться "высочеством", или даже "королевским высочеством".
— Вы знаете моего отца?
— Позвольте представиться, мой принц. Барон фон Гершов, к вашим услугам. Я обер-камергер вашего отца и заодно ваш новый воспитатель.
— Вас прислал мой отец?
— Совершенно верно!
— Вы увезёте меня к нему?
— Я имею такое повеление от его величества.
— Когда мы едем?
— Боюсь, не так скоро, — улыбнулся фон Гершов, — как минимум, вам прежде нужно объясниться с вашей царственной матушкой по поводу покушения на его преосвященство.
— Он оскорбил моего отца!
— Не могу не признать – достаточный повод.
— Меня накажут?
— Вне всякого сомнения.
— Ну и пусть!
— Вы позволите сопроводить ваше высочество? — церемонно поклонился барон.
— Буду вам чрезвычайно обязан, — ответил на поклон принц, и тут же спросил: – А отчего вам нельзя бегать?
— Что, простите?
— Вы просили меня не убегать, потому что вам нельзя бегать.
— Ах, вот вы о чём… — засмеялся фон Гершов, — это одна из любимых шуток вашего отца. Он говорит, что генералам нельзя бегать, потому что в мирное время это может вызвать смех, а в военное – панику.
— А вы – генерал?
— Да, я командующий немецкой гвардией его величества. Кстати, пока мы идём, может быть, ваше высочество расскажет мне, что на самом деле произошло?..
Через несколько минут они стояли перед герцогиней Катариной, рядом с которой, с видом христианского мученика, отданного на съедение львам, стоял преподобный Глюк.
— Благодарю вас, барон, — с царственным величием наклонила голову Катарина, — обычно этого сорванца не так просто сыскать.
— Служить вам – мой долг, — изящно поклонился тот в ответ.
— Сын мой, — обратилась тем временем герцогиня к сыну, — я чрезвычайно разочарована поведением вашей светлости! Скажу более, вы до крайности огорчили меня. Его преосвященство мне всё рассказал, и я намерена примерно наказать вас.