— На прошлой неделе, когда я ее увидел, был вне себя. Она так и не дала мне возможности объясниться раньше. А я пытался. Звонил ей. Писал после того, как она уехала, хотел убедиться, что с ней все в порядке…
— Хреново. А с ней все было в порядке?
— Ага, — саркастично заметил он. — Четыре года я не мог представить себе, что она чувствовала. Проклятие. Даже когда я думаю об этом сейчас, бешусь, потому что Ник просто уехала, игнорировала меня, и я понятия не имел… — Он глубоко вздохнул. — Знаю, все эти годы она провела, не понимая, что я был не настолько уж пьян, а я провел их, пытаясь забыть, что это вообще случилось, благодаря Бога, что ее отец ничего не узнал и не пристрелил меня.
Люциан усмехнулся, потому что это было правдой.
— Я бы не переживал по этому поводу. Ричард тебя любит. Тебя бы убила ее мать.
Гейб слабо улыбнулся.
— Тут ты прав.
— Хотя они никогда бы не подумали, что ты способен на такое. Я? Дьявол. Да они, наверное, удивлены, что я не пытался. Но ты? Не-а. На тебя они никогда не подумают. Среди нас ты считаешься хорошим.
Гейб выгнул бровь.
— Это так.
Люциан вздохнул и потер лицо.
— Вау. Ну, мать твою, чувак. Не знаю, что и сказать. То есть это дерьмово. Для вас обоих. Теперь все будет очень непросто.
— Да, и то, что я вел себя с ней как ублюдок с тех пор, как она вернулась, делу не поможет. Я, мать твою, накричал на нее на прошлой неделе, когда увидел с Паркером. Обвинил ее в том, что она кидается на него. Да и вообще был с ней неласков.
Люциан взглянул на брата.
— А ты считаешь, что должен быть с ней ласков?
Гейб задумался.
— Последние четыре года мне хотелось задушить ее и спросить, все ли с ней в порядке, одновременно. Я ненавидел ее за возможные последствия той ночи, но тоже нес ответственность за все это. Она не поскользнулась и не упала на мой член случайно. Я был пьян, Люциан. Но осознавал, что это она. Осознавал, что делаю. — Он судорожно вздохнул. — Дерьмовый я человек, да?
— Нет, я так не думаю. Просто это все усложняет.
«Усложняет» казалось мягким словом, чтобы описать все творившееся у него в голове, но одно он знал точно. Он уже не ненавидел Ник. Он не знал, какого черта все это значит, но не ненавидел ее.
— Знаешь, что я думаю? — спросил Люциан.
— Боюсь спрашивать.
— Думаю, ты знаешь, что тебе делать. — И тут Люциан до чертиков удивил его, ухмыльнувшись так, что Гейб едва не наяву услышал сигнал тревоги. — О да, я думаю, ты отлично знаешь, что тебе делать.