Где все намеренья благие…
Особый у страны удел.
Я о России, — пояснил прораб. —
И судят там не по одежде,
И гений выйдет из невежды.
Обрящет всяк, кто духом слаб,
Любовь, и веру, и надежду.
Да там души другой масштаб.
Души чудесной и певучей,
Как воды звонкие ключей.
Не любят там пустых речей,
Хотя язык такой могучий!
На случай, ежели горчей
Вдруг станет жизнь, на крайний случай,
Коли обступит Землю мрак,
Святая Русь подставит плечи,
Тогда верхом на русской печи
Попрёт Иванушка-дурак
Через леса, моря и мели,
Через сугроб, через овраг…»
Чёрт соглашался: «Это так.
Ты начитался, в самом деле.
Для справки: это был Емеля.
И помнишь, дело было как?
Работать люди не хотели —
Так щука, мать её растак…»
Прораб ответил: «Без нюансов.
Работал или нет Емеля,
Иль был лентяй и пустомеля…
На каждого свои пасьянсы
Раскладывать уйдёт неделя.
У нас нет ни нужды, ни шансов.
Вот-вот несут мне скан Земли.
Посмотрим, что у вас неладно.
Нам сразу станет всё понятно.
Программа всё определит.
Где что не так, там будут пятна.
Пока ж ещё не принесли,
Мне про Россию расскажи»
«Я изложу всё без утайки.
Она сама себе хозяйка.
Народ её не лыком шит.
И, как медведь среди лужайки,
Россия ленная лежит.
Подобная скорей горе —
Не обойти её, не сдвинуть,
И мне пришлось её покинуть.
Случилось это в ноябре,
И века не успело минуть,
Как грянул выстрел на заре.
Но по порядку. На Земле,
Как ручеёк среди порогов,
Я веселился меж пороков,
Людских страстей… На помеле
Младые ведьмочки в чертоги
Мои слетались. На козле,
В золе измазав ради смеха
Лицо своё и ягодицы,
Скакала юная блудница.
Разгул да пьяные потехи.
Мог всякий гость ко мне вломиться
И жить хоть сколько без помехи.
Да я ведь людям помогал,
Заветных целей добиваться.
Коль счастья нет, куда деваться?
Тут я услуги предлагал,
Чтоб не страдать, а наслаждаться
Мог человек, а забирал
С известною отсрочкой душу
(по сути дела — ничего).
Кому ж душа милей всего,
Того, с почтением послушав,
Без гонорара своего,
Законы чести не нарушив,
Тотчас же рекомендовал,
Конечно, в рай. Я разве против?
Всяк человек душе и плоти
Свою дорогу выбирал.
Будь то монах или юродив,
Я даже не претендовал.
Людской народец веселился,
Грешил, молился, изучал,
В измене друга уличал,
Писал холсты, над рифмой бился,
О лучшем будущем мечтал.
Покой же людям только снился.
Но мало кто осознавал,
Что в беготне да суматохе,
В борьбе за пяди да за крохи,
В умении сжимать штурвал,
Когда накатывает вал,
В полёте на последнем вздохе
И есть минуты наслажденья.
Пера ли росчерк, взмах меча,
Движенье кистью, иль с плеча
Удар, иль страстью упоенье,
Слова со зла да сгоряча, —
Вот жизни дивное горенье.