Ах, что-то явит мне Луна?
Пересидела б ты в Зевотках,
Ну да тебя не удержать.
Тебя с тревогой буду ждать.
Не смей искать путей коротких
И через город заезжать.
По кольцевой. Да после в тропках…»
«Ой, не нуди… Да… Поняла…
Как ты сказал, я так поеду».
Свернула быстренько беседу.
Луна к окошку подплыла
И заняла почти полнеба.
И я увидел из окна
И Петербург, и острова,
И лес. Повсюду шло движенье!
Тревожное теней скольженье,
Голубоватая трава
Затеять вздумала круженье.
На соснах треснула кора,
Лес вздрогнул, сам себя страшась.
Что там хранят земные тверди?!
И вот обугленные черти,
В болотном иле копошась,
Хромые, опершись на жерди,
Кривляясь злобно и ершась,
Взялись карабкаться наружу.
Ползёт один, встаёт другой,
Уж это цепь, уж будто строй,
Идут, один другого дюже,
И шерсти дыбом за спиной.
Кольцо вкруг города всё туже,
Остановились. Стали дуть
На Петербург морозом сонным.
Клубился тот, скользит по волнам,
Вдоль по проспектам держит путь,
По Невскому и Миллионной,
И в переулки повернуть
Он не преминет, лезет в двери,
Окошки, всюду прошмыгнёт.
Он вдоль по улицам идёт.
Влюблённые уснули в сквере,
И постового сон гнетёт,
Заснули в зоопарке звери,
Прохожий сонный чуть бредёт,
Таксист уснул на пассажире,
Вор лёг в ограбленной квартире,
Речной трамвайчик не снуёт,
Спят дикторы в прямом эфире,
Мосты никто не разведёт.
Тяжёлым сном весь город спит.
За час до этого Нева,
Русалки странные слова
Услышав, думала: «Чудит», —
Её неся вдоль рукава,
Где воды бьются о гранит,
Где сфинксы гордо улеглись,
Вдоль парапета тонкой бровки…
Пред ними тёмная головка
Всплыла, и сфинксы поднялись.
Русалке страшно и неловко.
«Ну говори, уж заждались.
Что там стряслось или стрясётся?
Соврёшь — пощады не проси», —
Один из сфинксов пробасил.
Другой прищурился, смеётся:
«Со страху речку не тряси».
«Робею я, как будто бьётся
Вновь сердце трепетно в груди
И кровь струёю бьёт в висок,
Как будто времени песок
Землёю уж не тяготим,
А вспять летит…“ — „Оставь, дружок.
Нам нет обратного пути,
И толики людских страстей
Нам не изведать. Это тени —
Лишь память давешних волнений,
Не возвратить прошедших дней.
Однако будь ты привиденье
Иль будь ты всех живых живей,
Ты дочерь матушки-Земли.
Девица ты, иль полурыба,
Иль даже мраморная глыба,
Её храни и раздели
Земли удел, коль нужно… либо…
Но… Слушаем. Благоволи».
И, молча выслушав рассказ,
На лапах поднялись. «Исаакий?
Земную ось?! Что за напасть?!
Да как дерзнули забияки
На нас свою раззявить пасть?!
С Земли мы сбросим мусор всякий,
Прекрасное спасёт наш мир,
Прекрасного у нас сполна.
Атланты, львы, грядёт война.
Пойдём под звуки арф и лир.
К утру нагонная волна