Рыжая Стрелка — ему понадобилась целый год, чтоб приручить белку. Каждый день он подносил к дереву сладости, ореховое печенье, шоколад, конфеты, пока однажды не почувствовал прикосновение пушистого хвоста к лицу. Привыкнув к Вику, рыжий товарищ часто восседал у него на плече во время прогулок Вика по лесу.
«Я все помню, я все слишком хорошо помню… Старое ранчо, запах конюшни, напоминающий о лошадях, седлах, стременах, ветре, бьющем в лицо и треплющем волосы. Старый мостик со скрипящими половицами, запахи цветущих трав и радостные крики жизни».
Теперь многое изменилось, многое, если не все. Остались одни болезненные воспоминания, если бы можно было вывернуть, прооперировать душу, чтобы искоренить эти глупые закаулки памяти, разгладить ненужные теперь извилины в черепе, чтобы лишиться этих бессмысленных желаний, вернуть все обратно. Поздно… поздно… Все осталось в далеком прошлом, превратившемся в миф, в закат золотого века.
Дверь мастерской со стуком распахнулась.
* * *
В комнату походкой локомотива, сметающего все на своем пути, стремительно вошла Клара.
— Мы улетаем! — победно заявила она, смерив Вика не терпящим возражений взглядом. — Звонил Люк, он сказал, что мы полетим на его корабле, билеты он привезет сам. У Цеткиных сегодня вечеринка.
— Куда? Вечеринка? Куда летим?
— Не знаю, разве это так важно? Люк скоро приедет, спросишь у него. Он сказал, что старт через четыре дня, так что готовься.
— К чему?
— К полету, — Клара остановилась напротив картины, в уголках рта появились жесткие складки. — Это все, на что ты способен, — пробормотала она. — Рисуешь всякую чепуху — мечты, мечты… — она вздохнула. — Не расстраивайся, может быть там, — она указала зеленым ногтем на потолок, — ты найдешь настоящие, а не выдуманные пейзажи, картины с оранжевым небом и лиловыми полями, — Клара рассмеялась. — А здесь, мой милый Вик, — она похлопала мужа по плечу, — этого уже нет и не будет никогда, ты ведь сам это понимаешь. Да-а, полет займет, Люк говорил, около сорока лет, может, тебе повезет и ты доживешь до посадки.
— Ты думаешь, эти сорок лет на борту Ковчега, они будут лучше, чем здесь?!
— Уверена, — твердо ответила Клара.
Вик не спешил отступать, хоть и знал, что отступление будет неизбежным: Клара никогда не меняла своих взглядов и убеждений — то, что она решала, превращалось в закон, а затем и в догму.
— Представь — тесные комнатки-каюты для семей, несвежий воздух…
— Точно такой, как и здесь.
— …синтетическая еда, однообразная, на корабль не возьмешь сотни километров подземных полей, вода после тысячной очистки…