— Ну и что? — безразлично поинтересовался дядя.
— Он набьет тебе морду.
— Ну и что?
— А она сдержит обещание и посадит тебя в клетку к циклопам.
— Ну и что?
— Смени пластинку. Сколько времени осталось у нас?
— Тезей, — окликнула Елена, — я могу попросить брата и он не тронет тебя, но только в обмен на обещание жениться на мне.
— Это шантаж.
— Что? Тезей, ты тот герой, который меня достоин. Посмотри на меня, я буду неплохой царицей. Афиняне меня полюбят, вот увидишь. Я велю отцу, и он организует свадебную процессию через Коринф и Истм в Аттику. Тиндарей не так скуп, как о нем говорят люди.
— Боже, — прошептал я.
— Не волнуйся, минут через пять мы вернемся, — подмигнул дядя, начиная отходить от удара судьбы, но продолжая ворошить прутиком золу.
— Я убью обоих! — закричал, подбегая, Полидевк.
Он стоял перед нами, грозно сжимая кулаки, наклонив голову, как молодой бычок. После Минотавра античный греческий мир, мужское население у меня ассоциируется с быками — ничего не могу поделать. Говорят, культ быка был распространен не только в Греции, но и во всем мире.
— Привет, — я вежливо улыбнулся. Елена вырвалась из моих рук и встала рядом с братом, сдерживая рукой возмущенно трепетавшую грудь.
— Вот он — Пирифой, — палец Елены указал на дядю; переместился на меня, — а это царь Афинский — Тезей, — её глаза жадно блеснули.
— Ты? — кивнул Полидевк.
— Я, — искренняя улыбка примерзла к лицу.
— Он оскорбил тебя, сестра?
— Он пытался меня соблазнить, — её розовый язычок облизнул пухлые, похожие на алое сердечко губы.
— Соблазнил!? — проревел Полидевк.
— Пытался, — поправила Елена Прекрасная. — Он предложил мне руку и сердце. Он сказал, что хочет сделать меня афинской царицей.
— Боже, — прошептал я и подумал, до чего она обворожительна и коварна.
— Что ты ответила?
— Я подумала и согласилась, — дочь Зевса ехидно улыбнулась и показала язык.
Её улыбка мне не понравилась: я был в том возрасте, когда начинаешь сомневаться в любви с первого взгляда, даже если на вас смотрит Елена Прекрасная. Она так мечтает стать царицей и покинуть Спарту. Что нашел дядя в этой крашенной и хитрой блондинке? Первородный грех — любовный огонь, способный наэлектризовать окружающих. Её фигура, глаза говорят об одном: посмотри на меня несколько мгновений и забудешь, как тебя зовут и откуда ты родом. Как утверждает история, такие женщины думают о себе и не думают о государствах, которые подвергаются опасности экономического и политического кризисов, давая красавицам кров. Ах, какая женщина!
— О женщина, ты не понимаешь, какую ошибку совершаешь! — нарушил мои мысли дядя.