– Разве можно среди ночи разглядеть тень?
– Я разглядела. Ты в библиотеке свет не погасил, Йоханнес, так что я очертания хорошо видела.
– Свет был выключен, – возразил я. – Перед тем как лечь спать, я весь дом обхожу. А если б недоглядел, то лампа и сейчас горела бы. Может, ты сама вставала, чтобы выключить?
– Значит, это нездешний свет был, а Господень. Вот так-то. Ну, прощай. – Коснувшись моей щеки, она закрыла глаза.
– Ты не в себе.
– Ш-ш-ш, не отвлекай меня. Пусть душа воспарит.
– Поверь, никакого ангела смерти тут не было.
– Дай мне уйти с миром.
– Никуда ты не уйдешь.
– Крепись, милый мой.
– Это было совсем не то, что ты думаешь, Пимми.
– Называй как хочешь. Материализованное присутствие. Форма.
– Говорю же тебе: это она!
– Он, она… какая разница? Смерть – бесполая.
– Она! Совершенно точно – она!
У бабушки очень медленно приподнялось одно веко.
– Кто?
– Она за книгой спускалась. Я ничего ей почитать не принес, когда заходил пожелать спокойной ночи. Чтоб ей пусто было! Знает же, что сюда нельзя!
– Да кто она такая?
– Эльза.
– Эльза?
– Никакая она не Эдельтрауд. Ее зовут Эльза.
Пиммихен в отчаянии сцепила пальцы и зашептала:
– Ты нездоров, Йоханнес. Пообещай мне, что обратишься к врачу.
– Послушай, бабушка…
– Нет, это ты послушай, юноша. Ты заболел. Я не про телесный недуг – тело у тебя крепкое, оно исцелилось, в этом смысле у тебя все в порядке. А вот в голове у тебя нелады, психическая травма.
– Помнишь девочку, которая занималась музыкой вместе с Уте?
– Нет, не помню и не желаю больше слушать эту чепуху.
– Муттер и фатер прятали ее во время войны. Разве ты не знала? – Пиммихен воззрилась на меня с недоуменным ужасом: она либо не могла, либо не хотела мне верить. – Понимаешь, она до сих пор скрывается наверху. Я от нее утаил, что мы проиграли войну.
У бабушки случился настоящий шок: то ли от истины, которая ей открылась, то ли от моего признания, которое связало ее с моей ложью. Она медленно оглядела мое лицо, и в глазах у нее мелькнул страх.
– Если это правда, объясни: как она выжила? Питаясь воздухом и пылью?
– Ее опекала муттер, да и фатер помогал, чем мог, а теперь это моя обязанность.
Несколько раз дернувшись и скорчив пару неприглядных гримас, она умудрилась сесть, но придерживалась за меня.
– Все эти годы?
– Да.
– Йоханнес, ее бы нашли гестаповцы – твои родители были у них на заметке. Где ты мог прятать эту девчушку?
– Она давно уже не девчушка. Это взрослая женщина.
Бабушка утерла слезящиеся глаза и ответила:
– Ее не существует. Она так и не стала взрослой.
– Ты же сама слышала, как она двигалась в гостевой комнате: ты даже упала с лестницы.