Помолчав, мать холодно спросила:
– Какое тебе до нее дело?
– Мне необходимо с ней поговорить.
– Нет.
– Это необходимо!
– Забудь.
– Где она?
– Это тебя не касается.
– Не тебе судить.
– Она тебе не пара, как и ты ей. Ты для нее слишком молод, Йоханнес… не говоря уже обо всем остальном. Прошу, выбрось ее из головы.
– Я должен знать, где она сейчас.
– Здесь ее больше нет. Ради своего же блага забудь, что видел ее у нас в доме.
– Где она? – Я схватил мать за плечи.
– Не знаю.
– А кто знает?
– В нашей семье – никто.
– Ты ее выгнала.
– Нет, она просто исчезла, ушла в одиночку. Я поднялась к ней, а там пусто. У меня было такое же потрясение, как у тебя. Она исчезла. Ушла навсегда.
– Ты лжешь!
– У меня не было причин в ней сомневаться. Возможно, она решила нас оградить… – Мать пошла на уступки.
Пытаясь вырваться из моих тисков, она потеряла равновесие, отчего и у меня подогнулись ноги, хотя она, вполне возможно, решила, что я вздумал сбить ее с ног и навалиться сверху. Меня терзал стыд: я понимал, что зашел слишком далеко, но уже не мог остановиться.
– Йоханнес, если ты будешь слишком много знать, то поставишь под угрозу не только мою жизнь, но и свою. Под пытками из тебя вытянут все. И ты, и она подвергнетесь страшной опасности. Ты и сам это знаешь, правда ведь?
Неуверенно поднявшись на ноги, мать отряхнула юбку от осколков фарфора.
– Вот видишь? Я рискую жизнью сына, чтобы избежать боли. Чтобы не поцарапаться. Я. Твоя родная мать!
Стоя на коленях, я молил ее сказать правду.
– Ты готов умереть за такую глупость?
– Да.
– Это всего лишь увлечение, нарастающие муки. Любовь тут ни при чем. Напрасная затея.
– Сейчас ты сама меня пытаешь.
– Ты не знаешь, что такое пытки. Тебе будут причинять боль, боль, боль, до тех пор пока твоей единственной надеждой не останется выторговать себе менее жестокую боль – любой ценой, даже ценой жизни – матери, отца, твоей собственной.
– Я люблю ее, муттер.
Опустившись на колени, она меня обняла.
– Ты себе это внушил, я понимаю. Но ты еще жизни не знаешь. В один прекрасный день ты повзрослеешь и согласишься, что я была права. Ты встретишь настоящую любовь – любовь к девушке, созданной для тебя. Первая любовь настигает каждого, но все от нее исцеляются, уж поверь. Жизнь продолжается. Все мы клялись, что не переживем такого удара. Я знаю, о чем говорю.
– Муттер…
– Другое чувство будет не столь обжигающим, но подлинным, зрелым.
– Пощади!
С глубоким вздохом она села на стул и сложила руки на коленях.
– Она сейчас на пути в Америку. Как только мне сообщат о ее прибытии, я с тобой поделюсь. – Мать на время застыла. – Видит бог, это правда. Путь ее лежит в Нью-Йорк. Ее братья давно уже там. Один в Квинсе, другой, более преуспевающий – на Кони-Айленде.