И я смотрела. Я видела, как два человека раскачивают за руки-за ноги труп и забрасывают его в воду. Как совсем молодой парень убивает на поляне девушку, чтобы жениться на другой, любимой. Как разбойник пытается зарыть прямо у дома стража награбленное.
– Прощаю… Прощаю… Прощаю…
Один за другим бывшие деревья исчезали в мире нелюдей.
У тонкой берёзы я перевела дух. Последнее дерево на поляне. Последнее "Прощаю" – и в Междомирье не останется так жутко наказанных Мореной людей.
Перед глазами снова появилась картина. Женщина в светлой рубахе, сгибаясь, несёт небольшой свёрток. За ней остаются кровавые следы. Она останавливается на поляне – там, где застыла теперь берёзка – и кладёт свою ношу на землю. А затем начинает руками разрывать рыхлую землю. В глазах женщины – бездна отчаяния и ненависти. Из свёртка слышится хныканье и кряхтенье, а потом я крупным планом вижу лицо младенца. Две худые руки подхватывают свёрток и опускают в вырытую неглубокую яму, на лицо ребёнка падают копья земли…
Видение рассеял громкий, пронзительный крик. И только миг спустя я поняла, что кричу я сама:
– Хватит!
– Прощаешь? – с лёгкой иронией уточнила Морена.
Я пыталась отдышаться.
– Как вы могли смотреть на это? Почему не остановили её?!
– Речь сейчас не об этом. Ты прощаешь?
– П-прощаю, – выдохнула я.
Ничего не происходило. Берёза всё так же отбрасывала тень на поляну.
– Не простила, – понимающе сказала Морена. – Сказала не от души. Ну, что ж, значит, она ещё постоит. История старая, как мир – мужчина обещал глупой девчонке свадьбу и жизнь как у сыра в масле. Никогда не понимала, что хорошего быть сыром в масле – его всегда съедают и довольно быстро. В общем, чтобы не позорить себя, от ребёнка эта крестьянка решила избавиться вот таким образом.
– Почему вы не остановили её? – хрипло спросила я.
– Разумеется, мы остановили, – невозмутимо произнесла Морена. – Ребёнка выкормили и вырастили в сообществе. Соколовская ему как мать. Вон какой стал, теперь проверять нас ездит, – она неожиданно тепло улыбнулась и кивнула в сторону домика.
– Нуи? – недоверчиво выдохнула я.
– Он самый. Неплохо освоился среди наших, правда? Подробностей своего появления здесь он не знает.
– Прощаю, – сказала я, глядя на берёзу.
Но ничего не произошло. Морена покачала головой.
– Теперь уже не получится. Ты должна была простить деяние. Но ты простила, уже зная, что ему помешали свершиться. Иди-ка спать, уже поздно. С утра наверняка выспаться не дадут.
– Извини, – шепнула я берёзе.
А когда повернулась к Морене – увидела, что древняя богиня исчезла.