Да и я была бы этому рада.
– Господин Ольверт? – прошелестела леди Лотта, переводя взгляд куда-то поверх моего плеча.
– Я пытаюсь, – пробормотал Росс, вдавливая пальцы мне в висок и в запястье.
Я еле слышала его сквозь судорожные сипы, производимые моей сокращающейся диафрагмой и сдавленным горлом. Перед глазами начали плясать темные пятна.
– Это психическое, от шока, сейчас… не успокоить, – бубнил виталист нервно. – Придется отправить ее светлость в стазис…
Взгляд мой остановился на часах, стоящих на прикроватном столике рядом с шаманским мешочком.
Без трех минут двенадцать.
Я рванулась вперед, вывернувшись из-под рук Ольверта, когда тело уже начало сковывать оцепенением. Виталист попытался перехватить меня, но я с рычанием оттолкнула его, хватаясь за мешочек. Горло отпустило, в горящие легкие полился воздух, а я трясущимися влажными руками развязала тесемки, выхватила иглу, чуть не выронив ее, и неаккуратно загнала себе в левую руку. И упала обратно на кровать, тяжело дыша, – кожу словно окатило кипящим маслом, кости в теле заныли, а из глаз побежали слезы. Но от браслета на запястье уже шли прохладные волны, и по телу разлилось такое расслабление, что оно стало казаться пустым и легким.
Щелкнуло, и часы в гостиной забили полдень. А я смотрела в потолок и дышала, дышала, чувствуя, как от напряжения из носа в горло идет кровь.
Я могла ненавидеть себя, но сегодня я не стану причиной смерти сразу двух близких людей.
Росс Ольверт остановил мне кровь, проверил состояние и ушел, уводя Бернарда – ему стало хуже, и он едва не рухнул, сделав несколько шагов. Ушла и Мария, оставив меня, Маргарету и леди Шарлотту одних.
Когда я осмелилась повернуть голову, свекровь так же сидела у кровати в моей разгромленной спальне и смотрела на меня. Но в заплаканных, горестных глазах ее не было обвинения, не было ненависти. И я сползла на пол, положила голову ей на колени, обняла за ноги.
– Я во всем виновата, – сказала я глухо.
Она сжала меня за плечи, а затем легко погладила по волосам. Я подняла голову – свекровь плакала.
– Я очень хотела обвинить тебя, – ответила она тихо. – Но не буду. Не ты стреляла в его листолет.
Она не хотела меня ненавидеть – а мне так нужно было, чтобы хоть кто-то уничтожил меня.
– Мы поссорились, – продолжила я, глядя ей в глаза.
– Знаю, – проговорила она.
– Все знают, – срывающимся голосом крикнула от окна Рита. – Из-за нее он улетел.
Я сжалась, зарыдав.
– Маргарета, замолчи, – Леди Лотта жестко вцепилась мне в плечи, до боли. – Марина, посмотри на меня.
– Рита права, – проговорила я, запрокидывая голову и вытирая мокрые щеки. – Это я его убила. Я. Я, понимаете? Он прилетел ко мне, а мне так плохо было, и я его прогнала… Не знаю, как жить с этим… Как я хочу умере-е-еть… Простите меня, простите… – Меня снова начало трясти, и тут свекровь сама несколько раз тряхнула меня. Губы ее дрожали, лицо было искажено.