Примерившись, он несильно ударил ладонью по краю лежанки и напряженно прислушался. В лежанке ничего не звякнуло, ожидаемые монеты не посыпались. Обеспокоенный, он ударил сильней. Потом еще раз и еще, каждый раз вкладывая в удар все большую мощь. Ничего не помогало. Тогда он отодвинул тяжелую лежанку от стены и повернул ее на бок, чтобы обследовать днище. Скудный свет, проникающий в келью, не слишком помогал в этом занятии, больше приходилось полагаться на пальцы, которыми он тщательно прощупывал поверхность. Но поиск оказался безуспешным. Никаких тайников не оказалось также в ножках лежанки. Иоганн прощупал тонкий волосяной матрас, маленькую подушку, осмотрел нехитрый скарб Курта – на деньги не было и намека. Глубоко разочарованный, он кое-как восстановил прежний порядок и с тяжелым сердцем покинул келью.
Положение было отчаянным. Накануне Зара небрежно повертела в пальцах серебряную монету, на которую он мог бы неплохо провести время в заведении попроще, и легко приняла на веру его версию об оставленном дома кошеле.
– Не волнуйся, красавчик, – сказала она, ловко уклоняясь от его нетерпеливых рук. – Ты – рыцарь, из благородных, человек чести. Твое слово стоит дороже каких-то несчастных монет. Твое слово… К тебе прислушивается сам епископ Альберт! Такого внимания удостаиваются не многие.
– Еще бы! Все-таки он мой… – гордо подтвердил он, но вовремя прикусил язык и как можно более небрежно обронил: – Мы с ним давно знакомы и часто советуемся по разным вопросам. Даже когда Альберт впервые собирался в Ливонию, это был я, кто… Впрочем, тебе это, наверное, не интересно.
– Ты такой удивительный человек, и тебя так интересно слушать! – сказала она, милостиво подставляя для поцелуя пухлую руку. – Тебя ждет необычная жизнь, и ты всегда сможешь расплатиться с лихвой. Может быть, я тебе еще и помогу в чем-то. Ты ведь не забудешь бедную Зару?
В том, что он не забудет эту женщину никогда, Иоганн был уверен. Даже ее запах вызывал у него чувственную дрожь и неодолимое желание вернуться к ней при первой же возможности, а еще лучше – немедленно. И препятствием лежала лишь одна мелочь – абсолютное отсутствие хоть каких-то денег, за которые он сейчас был готов на что угодно.
В сердцах он еще раз пнул лежанку Курта и покинул монастырь, уже привычно сворачивая в рулон плащ. Может быть, ему все-таки удастся уговорить Альберта помочь младшему брату? В конце концов, это епископ заманил его сюда обещанием будущих богатств и воинской славы. И где оно, это богатство? Пусть братец даст в счет будущего хоть что-то сейчас.