Не знала Юстина сколько времени пришлось ей провести в бессознательном состоянии, приложившись головой обо что-то твердое в паровой коляске, и потому спешила наверстать упущенное. Висельник хоть и сух, но тяжел достаточно. Они не могли далеко уйти, тем более в темноте, когда не то чтобы дорогу различить затруднительно — руки вытянутой не видно.
След петлял среди зданий, норовя юркнуть в ближайший подвал, но что-то его от них отваживало — то ли запертые изнутри двери, то ли угрожающий кошачий ор, возникающий каждый раз, стоило девушке сделать пару шагов вниз по ступеням. Словно искали беглецы, где бы укрыться от непогоды…
Почему не повернули назад? Почему Леонид даже не попытался отыскать ее? Украл, и потащил куда-то. Зачем?!
Ее терзали муки совести за то, что так легко доверилась симпатичному мальчишке. Теперь она могла признаться — потеряла голову, думая об исполнении обряда. Злость на саму себя, на студента, на весь мир выжигала ее изнутри.
Дышала учащенно — ненависть накатывала волной, обдавая лицо жаром преисподней, бешено в груди билось сердце. Она задыхалась.
Остановившись у какого-то шаткого заборчика, согнулась пополам — ее вырвало желчью. Все-таки есть сотрясение… но, хотя бы жива.
Немного придя в себя, пошла дальше. Однако стоило сделать двадцать шагов, как след оборвался. Кривой неухоженный переулок закончился, начался широкий проспект, мощенный крупным булыжным камнем. Песка тут было гораздо меньше. К тому же, неостановимо дующий вдоль проспекта ветер быстро устранял любые проявления жизни на мостовой, постоянно перемещая и перемешивая наметенные горки песка.
Юстина вышла из переулка и долго блуждала в коричневой мгле. Пару раз на нее хотели напасть: люди, твари ли — этого она не знала. Хватало грозного выкрика и взмаха клинка, чтобы проявившаяся впереди тень поспешно отступила, растаяв среди песчаных вихрей.
Потеряв счет времени, девушка брела по дороге. Мысли, словно свора северных псов, рвали друг друга на части.
Что будет, если она не найдет преступника, не выполнит заказ? И что на это скажет Мама? Юстина и так не считалась лучшей среди сестер, едва ли дотягивала до середины длинного списка. Теперь же, судя по всему, она и вовсе рисковала лишиться доверия.
Было тошно — от осознания собственного бессилия и понимания, что случившееся уже, наверное, не исправить. Ей требовался совет. Но к кому еще она могла бы обратиться, кроме той, что с самого детства заботилась о ней и всегда была рядом. Той, что одновременно была болью ее, и утешением.
Мама…
С середины проспекта Юстина свернула к домам — измятое тело нуждалось в отдыхе и покое. Уткнувшись носом в кирпич, двинулась вдоль запыленной преграды. Кончик клинка скользил по неровностям кладки пока не нащупал дверь. Рука подсказала: прочная, по периметру подбита железом. Стучать бесполезно — гостей не ждут, и с наскока такую не взять. По крайней мере, не сейчас, когда даже кинжалы чувствуют себя в знакомых руках неуверенно.